Энн Райс - Слуга праха Страница 13

Не сомневаюсь, тебе известен сюжет древнего предания. Несмотря на всю его непритязательность и, я бы сказал, бредовость, он тесно связан с моим повествованием. Если помнишь, главный герой, царь Гильгамеш, словно бешеный бык носится по городу. Причем, по одним источникам, он великан, а по другим — обыкновенный человек. Итак, он мечется по городу, сопровождаемый беспрестанным грохотом барабанов, который доводит подданных едва ли не до исступления. Действительно, барабанный бой уместен лишь в особых случаях — например, если нужно отпугнуть духов или пригласить жителей на обряд бракосочетания…

В общем, Гильгамеш вытворял в Уруке[17] что хотел. А что сделали боги — шумерские боги, мудрые, как стадо водяных буйволов? А вот что. Они подарили Гильгамешу достойного товарища, Энкиду, лесного жителя, с ног до головы покрытого шерстью и привыкшего питаться вместе с дикими животными. Замечу: весьма немаловажно, что именно и в какой компании человек ест и пьет. Дикарь Энкиду ходил к водопою вместе со зверями, а потом его приручили, отдав на перевоспитание храмовой шлюхе, в обществе которой он провел неделю.

Скажешь, глупо? Ничуть. После общения Энкиду с блудницей звери перестали подпускать его к себе. Почему? Может, им стало завидно? Обидно, что им такого не предложили? Разве звери не совокупляются с себе подобными? Или в царстве животных нет шлюх? Почему совокупление с женщиной делает существо мужского пола более человечным? Сказание о Гильгамеше не дает ответов ни на один из этих вопросов. В нем, кажется, вообще нет смысла, разве только содержится некий сложный шифр. Но ведь все вокруг нас словно зашифровано?

— Думаю, ты прав. Это шифр, — согласился я и не смог удержаться от новых вопросов: — Но что за ним скрыто? Каков конец твоей версии сказания о Гильгамеше? Пожалуйста, продолжай, ибо до нас дошли лишь разрозненные фрагменты древнего памятника, а текст целиком никто не видел.

— Оно заканчивается так же, как и все современные переложения. Гильгамеш не мог примириться с мыслью, что Энкиду когда-нибудь умрет. И тот действительно умер, хотя я сейчас не помню, как именно. Гильгамеш повел себя так, словно до тех пор никогда не видел смерти, и отправился к бессмертному, пережившему Великий потоп. Ваш потоп. Наш потоп. Всемирный потоп. По нашим преданиям, спастись сумел Ной с сыновьями. А у шумеров был некий великий бессмертный, обитавший в стране Дилмун далеко за морем. Ну вот, умник Гильгамеш отправляется к нему, чтобы получить вечную жизнь. А древний мудрец — евреи назвали бы его Ноем — говорит, что тот обретет бессмертие, если сумеет провести без сна семь дней и семь ночей.

И что же? Гильгамеш мгновенно заснул. Он не выдержал и дня. Просто рухнул на пол с грохотом и погрузился в сон. Таким образом, цели он не добился, однако пережившая Великий потоп бессмертная супруга бессмертного человека сжалилась над Гильгамешем и поведала, что если он привяжет к ногам камни и опустится на дно моря, то найдет там растение, дарующее вечную молодость. Мне кажется, на самом деле они просто задумали утопить незваного гостя.

Как бы то ни было, все варианты сказания повествуют об этом приключении. Итак, в поисках волшебного растения Гильгамеш опустился на дно морское, а сразу по возвращении им овладел сон. Дурная, надо заметить, привычка — засыпать при каждом удобном случае. А пока наш герой спал, откуда ни возьмись появился змей и похитил драгоценную морскую траву. Ты только представь, каким ударом это стало для Гильгамеша! Ну а потом следует наставление: «Наслаждайся жизнью, наполняй желудок вином и пищей и принимай смерть как должное. Бессмертие даровано лишь богам, человеку же суждено умереть…» — в общем, обычные философские рассуждения.

— Мне нравится, как ты рассказываешь, — рассмеялся я. — Интересно, тогда, в мастерской, ты делал это в той же манере?

— О да, и с большим пафосом. Впрочем, что мы имели? Лишь разрозненные обрывки древнего текста. Урук построили задолго до нас, и кто знает, быть может, когда-то в нем действительно правил такой царь. Готов поверить, что он вполне реальный человек.

Позволь мне высказать собственное мнение, мою теперешнюю точку зрения. Безумие — удел многих царей. Скорее, здравомыслие среди них — большая редкость. Гильгамеш сошел с ума. Набонид явно был не в себе. По-моему, всех фараонов можно считать в той или иной степени ненормальными — об этом свидетельствуют буквально все истории, которые мне доводилось читать.

И я понимаю почему. Понимаю, потому что я встречался и с Набонидом, и с персидским царем Киром и видел, как они одиноки. Невероятно одиноки. Грегори Белкина тоже можно назвать царем — в его сфере, конечно, — и он тоже был одинок, изолирован от других людей, а потому необыкновенно слаб. Ни отца, ни матери, только безграничная власть и бесконечная череда несчастий, преследующих любого властителя. Я видел и других царей, но об этом мы поговорим позже, ибо те злодеяния, что совершал Служитель праха, сейчас не столь важны. Замечу только, что всякий раз, отнимая человеческую жизнь, я разрушал вселенную. Ты согласен?

— Возможно. Но если представить это иначе: ты предавал огню дом, дабы он очистился в божественном пламени.

— Красиво сказано! — откликнулся Азриэль.

Комплимент доставил мне удовольствие. Но верил ли я сам в собственные слова?

— Что ж, давай продолжим историю моей жизни, — снова заговорил Азриэль. — Завершив обучение, я начал работать во дворце, и вскоре мои способности к чтению и письму получили высокую оценку. Я знал все языки, видел и изучал множество старинных шумерских документов и писем, а потому был полезен царскому регенту Валтасару. Как я уже говорил, вавилоняне Валтасара не любили. Он не проводил новогодних празднеств — может, ему не позволяли жрецы, а может, того не желал сам Мардук. Кто знает… В любом случае Валтасар не пользовался доверием подданных.

Впрочем, нельзя сказать, что это плохо сказывалось на обстановке в царском дворце. Жизнь шла своим чередом, в полном соответствии с законами и правилами, а поток писем был поистине бесконечным. Со всех концов Вавилонии стекались во дворец просьбы и жалобы, люди излагали пророчества астрологов, суливших беды или, наоборот, процветание царю и государству; жители отдаленных земель сообщали о нападениях персов или египтян.

Во дворце я познакомился со многими мудрецами, советниками царя по всем вопросам, и с интересом прислушивался к их речам. Более того, со временем я обнаружил, что иногда мудрецы слышат мои беседы с Мардуком, история с улыбкой не забыта, и нее помнят, что Мардук улыбнулся Азриэлю.