Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground Страница 14

12

Фашистских захватчиков, промаршировавших, не смотря на героическое сопротивление наших войск, почти до самой столицы, от Москвы не только отбросили, но и погнали вон.

Фронт потихоньку отходил на запад. Стихла пугающая канонада, прекратились бомбёжки с самолётов, с окон разрешили снимать светомаскировку. Поезда теперь ходили более упорядоченно. Александр стал чаще бывать дома.

Вслед за отодвигающимся фронтом, свернулся и покинул здание больницы военный госпиталь.

В свой последний рабочий день Наталья видела, как сгорбившегося, с потерянным лицом главврача двое офицеров НКВД вывели из больницы со стороны двора увезли на чёрном «воронке».

— Его — то за что? Честнейший человек, врач от бога, а сколько жизней спас! — шёпотом недоумевали неосведомлённые.

— А вот за всё за это: оказывается не всех надо было спасать. Он всё оперировал, а на раненых, попавших в госпиталь без документов, вовремя в соответствующие органы не доносил.

А сейчас война! Под видом раненых могли реабилитироваться и всякие немецкие шпионы, — так же шёпотом объясняли непонятливым.

— Какая чушь! — возмущались те, только уже совсем тихо — про себя. — Хотя всё может быть!

А Наталью перевели разнорабочей в паровозное депо. На продовольственные карточки Александра семью было не прокормить и Наталья соглашалась на любую работу. Впрочем, её согласия особо никто и не спрашивал.

Зимой в ремонтном цехе паровозного депо было очень холодно. Закопчённые кирпичные стены покрылись толстенным слоем инея. Сквозь разбитые ударной волной стекла морозный, пробирающий до костей ветер задувал кружащийся снег.

Бригада ремонтников работала в две смены. Отогрев немеющие, замерзающие руки собственным дыханием, стиснув зубы, едва не падая в голодный обморок, они делали всё необходимое, понимая, что кроме них эту работу не сделает никто. Расслабляться пока никак нельзя!

Об этом напоминал и грязный от копоти плакат у входа в цех «Всё для родины! Всё для победы!»

Немцы хотя и отступали, но ещё огрызались внезапными прорывами на фронте. И не только военные, но и работники тыла понимали, что без их самоотверженного участия эта проклятая война может продлиться ещё непомерно долго.

Наталья на новой работе выбивалась из сил. Грязная, немного сгорбившаяся после тяжелого трудового дня, она буквально падала, дойдя до дома, но все же вместе со всеми выходила на субботники, чтобы по быстрее отремонтировать латанные, перелатанные паровозы, которые потом везли все необходимое для фронта.

И по дому её обязанности никто не отменял.

Человек в экстремальных ситуациях, конечно, способен на многое, но только надолго ли его потом хватит?

Но люди жили не только тяжёлыми буднями, но и надеждой на то, что кончится война и наступит светлая жизнь, которую уже ни что и ни кто не сможет омрачить. Надо только ещё немного потерпеть. Но силы и нервы уже давно у всех были на пределе.

А тут еще Нюркина учительница истории встретила у пивнушки не совсем трезвого Александра и нажаловалась ему на Нюрку.

Александр, стараясь не дышать на очкастую Тамару Терентьевну свежим алкоголем, выслушал её молча, но домой пришёл мрачнее тучи и обрушил на Нюрку, а заодно и на Наталью весь запас отборного мата.

— Я ж не виновата, что у нас один учебник на пятерых, — плача оправдывалась Нюрка. — Клавка забыла какого — то врага народа в учебнике заштриховать, а я как успела про него на переменке прочитать, так и рассказала на уроке какой он герой, а эта злыдня, то есть Тамара Терентьевна мне за это двойку поставила.

— Плохому танцору всегда яйца мешают, — не переставал кричать Александр, вгоняя в краску нерадивую падчерицу.

— Да ты сам даже письмо без ошибок написать не можешь. — Тоже перешла на крик Нюрка. — Сколько раз я за тебя их исправляла. Вот не буду больше и даже не проси! Позорься на здоровье!

— Ах, ты засранка! — Александр запустил в, успевшую скрыться за дверью, Нюрку своим грязным ботинком.

Чтобы успокоить разбушевавшегося мужа, Наталье пришлось налить ему стопку самогона, оставленного на растирание от кашля маленькому Грише.

Александр придирчиво посмотрел на не полную стопку, выпил самогон и занюхал это дело рукавом. На этом он сердито умолк, уставившись неподвижным взглядом в одну точку. Возможно, его посетила какая — то умная мысль, которую он опять не успел запомнить.

А Наталье потом — час, дыша через раз, просидеть на табурете, потому что у нее прострелило под левой лопаткой.

Хорошо, хоть Александр, наконец, захрапел, а испуганный скандалом Гришутка молча самоотверженно скребыхал пальчиком по разрисованному морозом оконному стеклу.

Потом Александр привез из деревни свою родную тётку, Аграфену Валерьяновну, с пятнадцати лет заменившую ему умершую мать.

Тёткин муж ушел на фронт ещё в первые дни войны, а недавно призвали и её повзрослевшего сына Сергея. Так, что дров матери на зиму он заготовить не успел, а потом и деревня оказалась на линии огня. Тёткин дом уцелел, но стоял без единого стекла.

13

   Жди меня и я вернусь, только очень жди.   Жди, когда наводят грусть жёлтые дожди…   Жди, когда снега метут, жди, когда жара,   Жди, когда других не ждут, позабыв вчера…   Пусть поверят сын и мать в то, что нет меня,   Пусть друзья устанут ждать, сядут у огня,   Выпьют горькое вино за помин души…   Жди. И с ними за одно выпить не спиши…

— Нюрка учила стихи.

— Это кто ж так душевно написал? — поинтересовался Александр, сворачивая самокрутку.

— Тебе правда интересно? — вытаращила на отчима свои синие глазищи Нюрка.

Александр молча пыхнул самокруткой.

— Константин Симонов, — похвасталась Нюрка, словно лично была с ним знакома.

— Видать, что воевал мужик. Аж, до нутра пробирает! — прищурив глаза от дыма самокрутки, Александр похвалил толи стихи, толи табак.

Выйдя из блиндажа, решил закурить и его двоюродный брат Сергей. Он только, что вернулся из разведки и напряжение предыдущих часов ещё не прошло. Сергей стиснул зубами сигарету, чиркнул спичкой и, прикурив, протянул горящую спичку стоящему рядом старшине, а, потом загасил её. Немного подождав, зажёг другую — для молодого солдата, потому, что, когда двое прикуривают, снайпер успевает прицелиться и пуля достаётся третьему.

Сергей вспомнил, как сильно ему хотелось курить, когда он ещё совсем недавно лежал в канаве и наблюдал за дорогой. Он уже сильно замёрз, когда за поворотом послышался шум. К нему приближалась закамуфлированная легковушка с немецкими офицерами, а позади ехал грузовик с брезентовым кузовом, в котором сидели солдаты.