Уильям Ходжсон - Ночная Земля Страница 14

И вот однажды ночью, к концу шестнадцатого часа, когда я уже собирался спать, вокруг меня вострепетал эфир, как нередко случалось в те дни. Однако на этот раз в трепете ощущалась странная сила, и в душе моей заговорил голос Наани.

Я знал, что это она, но, тем не менее, не стал отвечать сразу и, получив немедленный ответ в биениях Слова Власти, спросил у Наани, почему она решила обратиться ко мне с помощью прибора в столь позднее время. Ведь Наани должна была спать, а не бодрствовать в Наблюдательной Башне вне попечения своего отца. Я решил, что она воспользовалась прибором, так как голос ее звучал очень четко в моем мозгу. Однако она не стала отвечать на мои вопросы, а произнесла несколько строчек, от которых затрепетал мой дух.

Любимая, твои шаги легки над землей в ночи…

Я буквально задрожал, потому что эти самые строчки сочинил в память о Мирдат Прекрасной — в давно канувшем в вечность нашем нынешнем времени, когда она умерла, бросив меня в одиночестве. Ослабев от разыгравшейся в душе бури, от прихлынувших чувств, я немедленно обратился к Наани, чтобы она объяснила мне, откуда узнала те слова, которые заставили трепетать мое сердце.

Тем не менее, она не дала мне прямого ответа, и вновь повторила стихи. И мне вдруг представилось, что это не Наани, а Мирдат Прекрасная говорила со мной из Вечной Тьмы. И силой своего ума я воззвал — Мирдат! О, Мирдат! — далекий слабый голос ответил моему духу из Вечной Тьмы. И голос этот был голосом Мирдат Прекрасной, но он принадлежал и Наани. И сердцем своим я понял, что это правда, и мне выпало вновь родиться в этом мире одновременно с моей Единственной, суженой моей во все века от начала вечности. И я со всем пылом обратился к Наани, но ответа не получил. Она молчала, хотя взывал я несколько часов.

Словом, в конце концов я чрезвычайно утомился и не мог успокоиться или заснуть, однако сон все же пришел.

Пробудившись, я первым делом вспомнил о чуде, случившемся в ночное время, потому что никто не мог знать эти слова, кроме духа Мирдат, моей Прекрасной, глядевшего из-за моего плеча в те давно забытые времена, когда я сочинил эти строчки, всем сердцем горюя о ней. И раз голос, говоривший мне, был голосом Мирдат, и голосом Наани, любой поймет, что ощущал я своим сердцем.

И я немедленно позвал Наани, дважды повторив зов. Спустя мгновение вокруг меня торжественно затрепетало Слово Власти. Всколыхнув ночь, я послал ответное Слово и немедленно услышал голос Наани, — слабый, как было всегда, когда она не пользовалась прибором, а отсылала весть посредством своих телепатических способностей.

И я принялся расспрашивать ее о том, что говорила она в прошедшее ночное время сна. Но она ответила отрицанием, сказала, что всю ночь проспала, только видела очень странный сон. Не зная, что думать, я ненадолго смутился, погружаясь в раздумья. Но вовремя вспомнил, что голос Наани несется по волнам эфира.

Она рассказала мне свой сон. Ей приснился темноволосый мужчина, рослый и облаченный в незнакомую одежду. Мужчина находился в небольшой комнатке и был настолько печален и одинок, что во сне своем она подошла к нему.

Человек этот взялся за перо, чтобы облегчить душу, излив свою печаль на бумаге. И Наани приснилось, что она сумела понять написанное, хотя понимала, что язык незнаком ей. Но из всего, что он написал, она запомнила только одну короткую строчку, а еще то, что сверху было заглавие, — одно слово «Мирдат». Она сказала, что странно, когда снится имя, однако предположила, что вспомнила его из-за меня. И тогда с душевным волнением я спросил, что именно написал том рослый и скорбный незнакомец. После некоторой паузы ее далекий голос произнес те же самые слова:

«Любимая, твои шаги легки над землей в ночи…»

Ничего более она не помнила. Но и этого было достаточно, и, ощущая безумное ликование, я передал ей своими мозговыми элементами остальные строчки, сердцем ощутив, как они поразили Наани, пробуждая в душе ее воспоминания. Некоторое время она молчала, ошеломленная догадкой. Дух; ее пробудился, она зарыдала — испуганная новым чудом.

И немедленно вокруг меня затрепетал голос Наани, в котором звучали нотки, присущие Мирдат. Слезы, чистые и чудесные, слышались в полных восторга словах. И как если бы перед ней вдруг открылись ворота памяти. Дева спросила меня, неужели некогда она действительно звалась Мирдат. Ослабев от предельного потрясения, я не мог сразу ответить. И она повторила вопрос, сопроводив его моим старинным любовным именем, теперь уже с уверенностью в далеком голосе. А я все был поражен странной немотой, лишь кровь стучала в моих ушах, но мгновение это прошло, и речь полилась.

Так встретились наши души в вечной ночи.

Представьте же себе Наани в том далеком мире, духом разговаривающую со мной. Она словно бы вышла из приоткрывшихся ворот памяти, из прошлой жизни, из минувшего века. И все же она видела больше, чем было дано мне в этом времени, потому что вспоминала и о том, чего я не помнил — вообще или отчасти — производя смятение и непонимание во мне. Однако в нашем сегодняшнем веке мы говорили как о вчерашних событиях, — но с трепетом.

И свершившееся чудо владело мной во всей полноте. Дух и сердце мои рвались к той, что была Мирдат, а теперь говорила голосом Наани.

Но до нее еще нужно было добраться. Никто из ученых мужей Пирамиды не знал, где искать Меньший Редут. Ничем не могли помочь и знания, содержавшиеся в Анналах и Историях Мира. Ученые и Монструваканы сходились в одном: искать его следовало где-то между Северо-Западом и Северо-Востоком. Но уверенности в этом не было, никто не знал о том, какое расстояние отделяет нас от второго убежища.

Кроме того, Ночная Земля была полна невероятных опасностей и бед. Голод и одиночество царили во Внешних землях, которые иногда именовались Неведомыми краями.

Много раз я расспрашивал Наани, пытаясь выяснить положение Малого Редута, но ни она, ни отец ее, Мастер над Монструваканами, не знали этого. Им было известно лишь то, что строители Меньшего Редута пришли с юга, — об этом свидетельствовали древнейшие из Анналов Второй Пирамиды.

Однако отец Наани устроил старинный компас, и, обращаясь к нам через прибор, объяснил, что великая тяга Земного Тока в Большой Пирамиде способна притянуть к себе его стрелку. У нас стрелка кружила между севером и югом, но так было не всегда, и компас не считался надежным проводником, впрочем, мы знали, что сила Земного Тока действительно могла влиять на стрелку компаса. Словом, мы полагали, что Меньший Редут находится на севере. Они подобным образом считали, что нас надо искать на юге, и обе догадки были построены на песке. Нечего было и думать, чтобы на основании этих предположений рисковать своими жизнями и душами. Потом мы из любопытства, как это делали наши предшественники миллионы раз в прошедшие века, положили перед собой компас, взяв его из Большого Музея. И, как всегда в том времени, он начинал вращаться, едва мы касались стрелки, потому что сила Земного Тока, истекавшего из «Трещины» под Пирамидой, делала магнитное поле непостоянным.