Наталья Лебедева - Крысиная башня Страница 14

Рука женщины задвигалась из стороны в сторону.

— Берем, — уверенно сказал Ганя.

Перед тем как настала очередь Мельника, Настя вышла покурить. Последние полгода она пыталась бросить или хотя бы уменьшить количество выкуренных сигарет, но у нее никак не получалось. Настя хваталась за сигарету, как за соломинку, когда приходилось тяжко, а сейчас она тонула в море безумной подростковой влюбленности. Ее щеки горели огнем, сердце стучало, ноги были ватными. Это было странно, но приятно, и затягивало, как наркотик. Настя не хотела, чтобы ощущения исчезли, но ей было важно взять себя в руки. Она курила, жадно затягиваясь, сигарета плясала в ее трясущихся пальцах. Она выкурила две и вернулась в аппаратную, еще больше опьяневшая от влюбленности и никотина.

— Вовремя, — сказал Ганя, — твой как раз.

Настя села в кресло, кинула на стол полупустую пачку сигарет, быстро взглянула на экран и тут же отвела глаза: от одного только взгляда на Мельника ей стало плохо.

— Что вы увидели? — спросила его рыжая, с веснушками, Анюта.

— Тухлое мясо с опарышами. Червей много. Мяса — кусков пять-шесть. Довольно крупные куски. Все запаяно в стеклянный куб.

— О как! — сказал Ганя.

В аппаратной повисла тишина. Аня по ту сторону экрана тоже не знала, что сказать, и молчала, ожидая указаний. Ганя и Настя смотрели друг на друга. Молчание нарушил Славик, невысокий полный звуковик в серой футболке, сидевший за соседним пультом.

— Я видел, он до съемки с Иринкой разговаривал, с логгершей, — робко произнес он.

Ганя и Настя одновременно выдохнули и расслабленно откинулись в креслах.

— Тогда понятно, — кивнула Настя — А Иринка откуда знает?

— Ну мало ли… Может, Руслик сказал… — ответил Ганя. — Может… Ну кто-то еще. Ну я не знаю.

— Надо будет еще раз их вздрючить. Расслабились!

— Надо будет.

Они снова замолчали. Аня с Мельником по ту сторону экрана молчали тоже.

— Так что с ним делать? — спросил Ганя.

Настя не ответила. Тогда Ганя набрался храбрости и продолжил:

— Насть, по большому счету, он нам не нужен. Смотри: он не понимает, что делает; все, что знает, говорит напрямую. Ему никто не поверит, все поймут, что он выучил ответы. Ты все испортишь, если его возьмешь.

Настя молчала.

— Насть… Ну Насть… Ну и что, что он угадал? Ты же знаешь: вырежем его из эфира — и все. Нет эфира — нет человека. Нет человека — нет проблемы.

Настя наклонилась к микрофону.

— Анют, отпускай его, — сказала она, а потом повернулась к Гане: — Я считаю, он молодец. Давайте посмотрим, какой он был в зале.

Ганя молчал, пока Настя смотрела запись, на которой Мельник кутался в пальто и растирал замерзшие руки. И в постели с ней молчал. А когда попытался начать разговор, она оттолкнула его от себя и сказала:

— Ганя, тебе домой пора. Мне завтра рано вставать.

Потом, резко откинув одеяло, отправилась в ванную.

Эпизод третий ОТБОРОЧНЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Пиха стал еще внимательнее относиться к смерти. На дорогах ее случалось много. Он начал обращать внимание на погибших голубей и кошек. Видел раздавленную колесами сову, серые останки зайчонка и пару некрупных деревенских собак. Он и сам несколько раз сбивал голубей, но это не приносило удовольствия: тельца их были слишком малы, чтобы многотонный Фред ощутил удар. Несколько раз Боря видел последствия аварий: перевернутые машины, следы крови и черные отпечатки шин на асфальте. Один раз — серьезное столкновение, которое только что произошло. Пиха хотел было остановиться, но за спиной у него уже мелькали маяки полицейской машины, и он не посмел.

День, когда Пиха впервые отнял жизнь у человека, начинался обычно. Был июнь, светало рано, и Боря покинул Москву на рассвете. В полдень он уже ехал по Нижегородской области, скучая от вида серых туч, из которых сыпал мелкий монотонный дождик, и беспрерывного хвойного леса по сторонам. Дорога была узкая, всего из двух полос, а сзади приближался черный джип.

Джип разогнался под сто двадцать. Лето стояло жаркое, асфальт подтаял и пошел колеями. Боря подумал, что с удовольствием бы посмотрел на то, как джип вылетает на обочину. Он взглянул вперед: дорога там поднималась на холм, и Пиха представил, как смотрит с вершины холма на черный, твердый, матово блестящий джип, который перевернулся на спину и беспомощно застыл, ощетинившись острыми жвалами искореженного металла.

Джип быстро нагонял. Боря немного прибавил. Не снижая скорости, джип пошел на обгон по встречной.

Из-за вершины холма вынырнул плоский, как скат, приземистый темно-серый «вольво». Боря прибавил еще чуть-чуть, мстительно подумав, что теперь джипу придется уйти назад. Но водитель джипа не желал тащиться в хвосте. Он по-прежнему шел на обгон.

Пиха замер. Нога нажимала на педаль газа, руки твердо держали руль. В какой-то момент Боре показалось, что от него ничего уже не зависит. Джип или успевал проскочить, или нет.

Потом стало ясно — успеет.

«Вольво» и Борин «фредлайнер» были совсем близко друг от друга. Джип взял вправо перед самой мордой Фреда. Расстояния между бамперами почти не было.

Борина голова отключилась. Руки и ноги сделали все за него. Он надавил педаль газа, и бампер Фреда ударил по джипу, под брюхом которого тянулась сплошная разделительная полоса. Руль немного повернулся влево, а потом Боря нажал на тормоза.

Это был не голубь — этот удар Пиха почувствовал. Шея его неприятно дернулась от резкого толчка, и в ней свело какую-то мелкую мышцу.

Джип развернуло и вынесло на встречку. Его объемный черный зад толкнул «вольво», «вольво» заскользил вправо и остановился, ударившись боком о росшее у °бочины дерево.

С момента, когда джип пошел на обгон, прошло не больше минуты. На смену реву моторов и звукам ударов пришла мертвенная тишина. Потом хлопнула дверца машины: водитель джипа выбрался наружу.

Боря же покинул кабину Фреда только после того, как вызвал скорую и полицию. Сначала никто не обращал на него внимания. Лес был темен и молчалив, моросящий дождь охлаждал разгоряченное от возбуждения лицо. Машин не было — ни встречных, ни попутных. Небо над горизонтом было таким белесым, словно вовсе не существовало. Боря глубоко вздохнул, набирая полные легкие воздуха. Рот наполнился прохладной водяной пылью.

Взревел мотор. Боря вздрогнул и отскочил. Сначала ему показалось, что водитель джипа сбегает. Машина качнулась и двинулась прочь, но почти тут же остановилась. Обнажилась мятая грязно-серая боковина «вольво» и измазанное красным стекло.

Водитель джипа появился рядом с Борей и стал тянуть за ручку искореженной двери. Дверь не поддавалась. Боря сначала стоял в нескольких шагах от машины, а потом подскочил помогать — как будто помогать: а на самом деле, схватившись за прохладную металлическую ручку, стал смотреть внутрь. О покрытое трещинками стекло опиралась окровавленная голова с темными короткострижеными волосами. От нее шел широкий, истончающийся багряный след, ребристый, словно от жесткой малярной кисти.