Тобша Лирнер - Сфинкс Страница 14

Внезапно испытав ужас, я посмотрел на распростертое тело.

— Кто он? — Это все, что мне удалось выговорить.

Фахир поднял руку Омара и потряс, словно желая убедиться, что тот на самом деле вырубился.

— Никто. Шестерка. Мне на него наплевать. Другое дело человек, на которого он работает.

Спокойствие Фахира и его профессиональная выдержка озадачивали. Даже в состоянии чудовищного потрясения я не мог не заметить, что он тоже не совсем тот, за кого себя выдавал. Я опустился на палубу и снова обнял Изабеллу, даже в шоке начиная понимать, что ее не вернуть к жизни. Палуба уходила из-под ног, небеса отступали.

Джамал подобрал упавшее оружие и прицелился в Омара. Фахир схватил родича за запястье.

— Стой! Убьешь его, и всем нам конец! — Он взял револьвер и присел на корточки подле меня. — Оливер, послушайте. Отпустите меня, чтобы я мог сохранить астрариум. Обещаю, я его вам верну.

С гидрокостюма Изабеллы натекла вода, образовав у моих колен лужицу. Рука была откинута в сторону, ногти уже посинели.

Фахир потряс меня за плечи.

— Оливер, сосредоточьтесь. Ради Изабеллы!

Не в силах вымолвить ни слова, я кивнул.

Он что-то сказал Джамалу на своем языке, и в тот же момент они погрузили бесчувственное тело Омара на висевший у борта маленький спасательный плотик и опустили на воду. Реальность происходящего стала наконец болезненно возвращаться ко мне.

— Что вы делаете? — спросил я. Мой голос звучал удивительно бесстрастно.

— Не беспокойтесь, — ответил Фахир. — Течение принесет его к берегу. Через несколько часов его найдут, но таким образом я выиграю время. — Он взял цилиндр с астрариумом, сел на борт и повернулся ко мне. — Оливер, когда вы окажетесь на берегу с телом Изабеллы, начальник порта должен будет немедленно сообщить в полицию. Если вас станут допрашивать, важно, чтобы вы не упоминали, что я был на борту этого катера. Вы никогда не слышали об астрариуме. Вы с Изабеллой как туристы занимались невинным погружением. Вам ясно? — Лицо Фахира было мрачно. — Оливер, вы меня понимаете?

— Да.

Он взял меня за руку.

— Через несколько дней я вас найду, мой друг. Если в трубе в самом деле астрариум, Изабелла хотела бы, чтобы вы вернули его туда, где ему надлежит быть.

Я не успел задать ни одного вопроса, а Фахир уже опрокинулся в море и, вспенивая воду черными ластами, исчез из виду.

Джамал медленно привел катер к берегу. Я ступил на причал, неся завернутое в одеяло тело Изабеллы. Помню, что разговаривал с ней, уверял, что все в порядке, что я с ней, чтобы ее оберегать, и что все образуется. Мой голос звучал словно со стороны. Я смутно понимал, что за мной идет Джамал и спорит с начальником порта.

Через несколько минут появилась полицейская машина и со скрипом шин у тротуара остановилась «скорая помощь». Я не успел выйти на Корнич, как меня проводили к каталке. Я осторожно положил на нее тело Изабеллы и, продолжая что-то бормотать, поправил безжизненно упавшую руку, аккуратно пригладил волосы — отказываясь до конца поверить в реальность ее смерти.

Ко мне подошли двое полицейских и, извинившись, вежливо попросили пройти с ними. Не обращая на них внимания, я продолжал гладить холодное лицо Изабеллы и коченеющие пальцы.

— Мистер Уарнок, просим прощения, но вам следует проехать с нами в полицейский участок. Будьте добры. — Меня взяли с двух сторон под руки и увлекли от каталки к полицейской машине.

Обернувшись, я смотрел через плечо, как тело жены грузят в белый фургон. Больше я ее никогда не видел.

5

В полицейском участке меня продержали целый день и часть ночи, уверенные, что Изабелла утонула, расставляя в бухте подводные мины, а сам я шпион. Задавали вопросы и о Фахире, спрашивали, каким образом он был связан с моей женой, и, стараясь меня сломать, даже намекали, что он был ее любовником.

Я отвечал односложно, повторяя одно и то же как мантру: мы своими глазами хотели увидеть древние подводные развалины, считали, что у нас имеется разрешение заниматься погружением в военной зоне, что землетрясение застало нас врасплох, и поэтому Изабелла утонула. Меня снова и снова спрашивали, почему Изабелла, археолог, не имела помощников и не слышал ли я о человеке по имени Фахир. Я снова и снова отвечал, что не знаю такого. У меня было ощущение, что я по-прежнему нахожусь под водой и выговариваю слова, которые плывут по другую сторону отделяющей меня от внешнего мира стеклянной стены.

На рассвете меня освободили, явно после телефонного звонка британского консула Генриса. На виллу я возвращаться не мог и брел по улицам, пока не оказался у фамильного особняка Брамбиллов. Время остановилось для меня, отказываясь перетекать в ту трагедию, в которую отныне превратилась моя жизнь. Минутой позже я оказался под каменными сводами входа, оцепеневший настолько, что был не в силах позвонить в колокольчик. Когда мне все-таки это удалось, дверь открыл Аадель и по моему небритому лицу, грязной одежде и бившей меня дрожи понял мое состояние.

— Мистер Уарнок, мы думали, вас никогда не отпустят, — печально произнес он.

— Как поступили с телом? — спросил я.

— Она в гробу. Похороны завтра днем. — Лицо Ааделя исказила гримаса. — Я знал ее с пеленок. Моя госпожа жила только ради нее, — прошептал он. Его большое тело съежилось, словно пытаясь задавить горе.

Я дотронулся до него. Плечи Ааделя содрогнулись от рыданий. Но я англичанин и плакать не мог. Горе сковало чувства, как лед замерзшую реку.

— Господи, прими безвременно ушедшую от нас душу и препроводи на небеса, — нараспев говорил итальянский священник.

Я стоял рядом со свежевырытой могилой — темным провалом, таким же манящим, как тайная камера в пирамиде, — и смотрел на гроб. Мне хотелось расколоть дерево и вызволить жену. Внезапная утрата близкого абсурдна и не поддается пониманию. Человек отказывается верить в очевидное. Запах, физическая теплота кожи, тяжесть головы на плече — память об этих ощущениях не пропадает, и человек ждет, что ушедший вернется и подтвердит без устали стучащуюся в голову, хотя и внутренне нелогичную истину, что тот, кого он любил, на самом деле не умер, а просто прячется.

Священник завел на латыни псалом, и когда непонятные слова слились в торжественное журчание, я ощутил гнев — на Господа, попустившего такую бессмысленную смерть, на весь мир и даже на Франческу, укравшую у меня подготовку к похоронам.

По традиции Брамбиллы хоронили своих умерших на второй день после кончины, а поскольку я был на допросе в полиции, Франческа не могла связаться со мной и взяла в свои руки всю организацию погребения: от похоронного бюро до заупокойной службы в соборе Святой Екатерины. На мой взгляд, все произошло бесчеловечно быстро: ведь Изабелла только что дышала, и вот мы уже закапываем ее в землю.