Сергей Арзуманов - Магистр Страница 14

Магистр, как всегда, появился неожиданно, из складок раскаленного воздуха.

— Да, лето нынче адское.

Магистр обтер лицо черным шелковым платком, который, впрочем, остался абсолютно сухим, и с Удивлением посмотрел на Андрея.

— Ну, как Вам? — спросил иностранец, улыбаясь сам себе.

— Да я не ожидал такого.

— Такого — что вы имеете в виду?

— Этот рекламный щит с моим лицом.

— Позвольте, но ведь вы были согласны.

— Конечно, но разве вот так?

— Пардон, мой милый друг, а как вы хотели?

— Я думал, люди начнут читать и обсуждать мою книгу.

— Да, мой друг, вы больны ложными истинами, теперь я это понимаю, и не спаси я вас, сгинули бы.

Магистр прошел по квартире решительным шагом и сказал:

— Отныне будете исполнять мои инструкции, делайте, что вам велят, и мы придем к успеху.

— Хорошо, — сказал Андрей и покорно склонил голову.

— Так-то лучше, заканчивайте книгу и несите ее в издательство Егора Краснова.

— Но… — пытался возразить Андрей.

— Никаких но!

— Я опустошен, — сказал тихо Андрей.

— Хотите увидеть настоящую пустыню?

— Зачем?

— Пустыня — как белый лист, там ничто не ограничивает свободу и ничто не дает ее…

Эти странные перемещения в пространстве с загадочным Магистром пробудили в Андрее жажду жизни. На свете оказалось так много всего, чего он, оказывается, не знал, и мир этот такой огромный, что способен проглотить его со всеми потрохами…

Утром следующего дня Варфоломеева разбудил телефонный звонок:

— Алло, Андрей Валерьевич, это издательство «Феникс», мы с нетерпением ждем вашу книгу, скажите, пожалуйста, сколько времени займет окончание романа?

Андрей теперь уже ничему не удивлялся, но был явно не готов ответить на этот вопрос.

— А скажите, сколько у меня вообще времени, чтобы закончить книгу?

— О, я полагаю, мы бы хотели увидеть весь текст не позднее чем через месяц.

— Хорошо, я принесу в издательство рукопись ровно через тридцать дней.

— Мы благодарим вас, Андрей Валерьевич.

Андрей достал огромную старую кожаную папку своего отца, ту самую, в которой он относил рукопись Краснову. В папке лежала пухлая пачка разнокалиберных листов, от ученической тетрадки до офисного А4, исписанных неровным, нервным почерком. Долго рассматривая записи, пытался привести их в порядок. Из обрывков мыслей, спонтанно записанных на бумаге, единая картина не складывалась, он мучился больше часа и решил переносить мысли с бумаги в компьютер, а потом из них лепить то, что должно было стать романом.

Андрей растворился в работе. Как сложную мозаику, начал он собирать свой роман из обрывков фраз, мыслей и новых чувств. То, что раньше давалось с трудом, теперь превращалось в волшебное полотно, он творил без сна и еды.

Андрей писал круглые сутки. Он провалился в роман, находя в нем новые, неожиданные повороты сюжета. Последнюю неделю он не спал вообще, проваливаясь в сон на час, не более. Над последними страницами он бился больше недели. Окончание романа требовало особых слов, но Андрей никак не мог их найти. В отчаянии он заснул на рабочем столе. Ему приснился сон, впервые за многие месяцы он был безмятежным. Ему снилась Она. Она пришла к нему в его квартиру и смотрела, как он пишет книгу. Ни одного слова, жеста или движения. Она безмолвно наблюдала за тем, как его пальцы в бешеном ритме набирают текст на компьютере. И он чувствовал ее всем телом и душой. Ощущение вселенского, огромного, всепожирающего счастья переполняло его, он растворился в этом состоянии, боясь проснуться.

Но гулкое, бескопромиссное московское утро выдернуло его из счастливого сна. Сон не покидал его, и он помнил его почти досконально. Еще никогда сны так не врезались в память. Обычно они быстро растворялись, оставляя смутные очертания. Но только не сегодня. Ему так захотелось ее увидеть.

Андрей ощутил, как жизнь возвращается к нему, как простые человеческие инстинкты и желания овладевают им. Он испытал физическую боль от невозможности увидеть ее, боль, пронизавшую не только душу, но тело. Он мысленно вызвал Магистра и упал от истощения.

Когда он очнулся, Магистр сидел в кресле с бокалом вина и загадочной улыбкой.

— Мой друг, у вас не больше часа.

— Не больше часа? — недоуменно спросил Андрей. — Не больше часа для чего?

— Для встречи с Ней.

Андрей, начинавший привыкать к чудесам, даже не пытался выяснить, почему Она идет к нему и кто си рассказал, как его найти. Он уже понимал, что такие вещи для Магистра были пустяком. Теперь его больше всего волновал собственный вид и вид его квартиры.

Андрей открыл шкаф и с удивлением обнаружил там темно-коричневый двубортный костюм. В спешке примерил. То, что он увидел в зеркале, ему понравилось. Он давно не носил костюм, просто потому, что его некуда было надевать. Впервые за долгие годы он ощутил чувство уверенности в себе, чувство превосходства над жизненными обстоятельствами, которые раздавливают обычного человека раз и навсегда.

И это чувство возникло в нем не на пустом месте. Его книга понадобилась каким-то могучим силам. Значит, и его жизнь теперь чего-то стоит. «Забавно», — подумал Андрей. Раньше он бы сказал: «Моя жизнь обретает смысл», теперь он подумал: «Моя жизнь чего-то стоит», как раз в духе времени и напутствий Краснова. Простые чувства и инстинкты начали пробуждаться в нем. Он так остро почувствовал потребность любить, что одиночество вызвало у него животное отвращение.

Как он мог жить один, как можно было потерять свою любовь и не пытаться ее вернуть. Одиночество — это преступление человека против себя самого. Андрей был поражен своими откровениями. Он становился другим человеком, но, как это ни странно, он становился ближе к себе. У него было ощущение, что он наконец становится именно самим собой. Именно тем, кем он и должен был стать. Чувства и желание перевернуть весь мир начали расцветать в нем с чудовищной силой.

Его мысли прервал Магистр, голос которого он услышал:

— Итак, Она у порога, открывай двери.

Андрей мигом оказался около двери и распахнул ее в тот момент, когда Она поднималась на последнюю ступеньку. Их взгляды встретились так, как горизонт Земли встречается с краем моря. Андрей ощутил себя океаном, огромным и бурным, способным на все в этом мире. Она ничего не сказала, но глаза, ее глаза… Это так бывает — счастье, вымученное горем. Он сразу понял, что ничего говорить не надо. «Это любовь с первого молчания», — подумал он про себя.

Утром Андрей проснулся от теплого дыхания. Он открыл глаза и увидел ЕЕ, спящую на его руке. Рука затекла, и он ее уже почти не чувствовал, но, как всякий влюбленный, боялся пошелохнуться. Он думал, что после стольких лет разлуки, нужно будет что-то говорить, объяснять, просить прощения и прощать самому, а, оказывается, ничего этого не нужно.