Василий Кнежин - Игра в людей Страница 14

Я не спрашивал ничего о Сергее, хотя знал, что она в курсе. Я развлекался, два месяца сводя ее с ума крышесносными свиданиями и диким сексом. А потом бросил. Стараясь, чтобы она прочувствовала то, что чувствовал Сергей в момент удара об асфальт.

Аня после расставания заболела жестокой ангиной, температура была под сорок. Валялась дома пару дней, с упорством названивая мне на мобильник и печатая в аську. Не стерпев молчания с моей стороны, больная приехала ко мне домой. С зареванными, злыми глазами, от нее пахло лекарствами и потом. Ей нужно было только одно: узнать, почему так.

Я с ней поговорил. Она внимательно слушала, гневно вздыхала, хотела меня побить и задушить, а потом разрезать на куски и скормить свиньям. Но под конец моего рассказа она осунулась, глаза впали и она расплакалась. Затем вообще позеленела и обругала желчью мой любимый ковер, который потом еле отстирали в химчистке. Угадай, что она мне написала в смске через полгода?

Лена встрепенулась. Глаза большие и задумчивые, ладони сцеплены в замок.

— Что?

— Аня написала, что я дал ей лучший в жизни урок. Что благодаря своему горю, она смогла смириться с тем, что из-за нее погиб человек. Еще сказала, что она поняла смысл любви. А совсем недавно мне пришло сообщение. Аня выходит замуж и готовится стать мамой.

Я замолчал. Не знаю, почему я рассказал Лене только внешний фасад правды. Нет, Сергей был моим другом, но это был лишь триггер к открытию для меня еще одного дела, дающего энергию. Я чувствую энергию жизни вокруг и в себе; это заряд, делающий возможным жизнь. Не знаю, как его назвать, наверно, энергия жизни — самое простое и точное объяснение этого явления. До отъезда от матери в институтское общежитие я практически умирал, мне казалось, что она высасывает своей руганью и унижениями эту энергию из меня. Я уверен, что она выпила до дна моего отца. После этого у нее много было мужчин, но ни один не продержался долго. Она всех изводит, но ее невозможно не желать, она как злое божество из древних мифов.

Отдалившись от матери благодаря гневу, который ломал меня и забирал больше, чем давал, я сумел в амебообразном состоянии проанализировать, почему мать всегда счастлива, полна сил и жизни. Она занималась тем, что ей бесконечно нравилось: подавлять и уничтожать мужчин. Мне всегда хотелось отомстить ей, но я боялся ее, кроме того, совершенно не представлял, как себя вести с женщиной. Я стал учиться этому, и это вызвало во мне небольшой всплеск жизни. Я пошел к источнику силы дальше и понял, что имею огромное влияние на женщин. Я анализировал принципы своего влияния, и кое-что смог вербализовать; в этом мне помогло обучение на псифаке. Мне нужны были деньги, и я стал учить принципам влияния, обучение стало моей страстью и давало много энергии, которая оживила меня, но была как море: так же быстро отступала после прилива, оставляя тело в трескучей суши.

Следующее дело, дающее мне энергию, я приобрел благодаря Сергею. Наказав его Анну, я почувствовал невероятную энергию, устремившуюся извне вглубь меня. Кроме этого, я поставил целью когда-нибудь отомстить матери: соеденить первое и второе любимые дела, научить кого-нибудь тому, что знаю сам, чтобы он разбил ее ледяное сердце. Одного такого юношу я обучил, но он сгинул в секте, его разум изменился и изменил всему, что было дорого до этого. Месть сектам стала моим третьим любимым делом. За победы с трех дел мне лилось столько энергии, что я чувствовал себя в целом океане жизненной энергии. Если раньше я чувствовал ее вне себя и не знал, как взять ее, то теперь стоило протянуть руку и меня наполняло чувство, счастья, я казался себе неуязвимым для печали и страха, наверно, в такие моменты я был бессмертен. Входя в комнаты соблазнителя, тренера и смутьяна я жил. Вне этих комнат меня резко покидали силы; только перед сном и на час после пробуждения я становился самим собой в истинном смысле. Приходила злоба на мать и страх за свою жизнь, благо, я знал что стоит войт в комнату и наполнюсь силой.

Копнув в глубину, я понял, что боюсь рассказать правду. Что Лена не поймет и это отвратит ее от меня.

— Ларион, ты опасен. — Сказала Лена. — Свои умения ты пустил не в то русло. Как вообще можно жить, причиняя боль другим? Каким бы благородным поводом ты ни оправдывался.

— Я возвращаю им ту боль, что они причинили сами! — Вспыхнул я. Стало интересно, до чего доведет нас этот разговор. — И те, кто понимают это, становятся лучше.

— А кто не понимает? Режут вены?

— Все понимают, я умею втолковывать. — Строго ответил я. Лена отпрянула на спинку стула, в глазах мелькнул страх. Наверно, я сильно завелся, хотя внутренне спокоен. Чтобы не разругаться, я решил сменить обстановку.

— Пойдем отсюда, я хочу на воздух.

— Я тоже устала, но идти сейчас будет сложновато. — Сказала Лена, после чего добавила с повышенной интонацией. — Ларион, пойдем к тебе.

Возражать я не стал. Мы прогулялись до ее машины и поехали ко мне, молча. Ради Лены я пересилил свое отвращение к машинам, но все равно сел на пассажирское сидение. Так же молча поднялись по ступенькам подъезда, показавшегося мне сейчас обшарпанным и темным. Молча вошли в мой дом, светлый и уютный. На обоях цветы: фиолетовые, оранжевые и желтые, все пастельных тонов. Успокаивает.

— Что-нибудь будешь? — Спросил я вежливо.

— Только что поели.

Лена сняла туфельки. Благодаря особыму женскиму чутью, нашла где-то тапочки. Я заварил чай и достал с верха холодильника печенье с орехами и эклеры.

Игра "кто заговорит первым" меня раздражает. Когда я раздражен, то очень быстро заражаю недовольством окружающих, вместо хорошей беседы получается склока с дракой. Щелчок вскипевшего чайника я воспринял как сигнал к продолжению разговора.

— На чем остановились? — Спросил я.

Лена как в первый раз осмотрела в мое жилище. Ее удовлетворительное хмыканье значит только одно: хорошо дом содержишь, холостяк. Слава богу, из кухни не видна моя комната, квинтессенция хаоса из разбросанных носков, предметов туалета и прочего хлама.

— Мыостановились… — Она закатила глаза и задумчиво замычала, после чего ткнула пальцем. — На тебе.

— На том, что я нехороший человек?

— Да, Ларион, да! — Ее палец вернулся в кулак, Лена стукнула по столу. — Мне жаль твоего друга. Но что сделала тебе Вика, которую ты назвал Олей? Свидания и расставания это естественный процесс, как он в человеке заложен, так и остается. Ты не можешь изменить человеческую природу. Отрываться на единичных случаях просто верх глупости.

Я пропустил тираду мимо ушей и спросил:

— Что за Вика?