Диана Сеттерфилд - Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном Страница 15

– Чем могу помочь? – спросил он.

Две пары глаз глядели на него выразительно. Пусть он сам догадается! Пусть хотя бы начнет догадываться!

Уильям изобразил вежливое удивление. Почему они таращатся так, будто чего-то от него ждут, тогда как объясняться, по идее, должны они сами?

Старшая мисс Янг открыла рот, но ей было трудно начать, столкнувшись с таким абсолютным непониманием. Тогда она молча протянула ему миску – в качестве материального свидетельства.

Уильям миску не взял, окончательно сбитый с толку.

Пол догадался раньше его. Он распознал в их лицах и жестах то пугающе безысходное сочувствие, которое могло означать лишь одно, и поднялся из-за стола.

– Миссис Беллмен… – промолвил он.

И тогда последовала собственно история. Старшая и младшая мисс Янг поправляли и дополняли друг друга, их голоса переплетались, дрожали и срывались, но понемногу картина случившегося прояснялась. Прогулка на прибрежном лугу, поднимается ветер – да такой сильный, чуть не унес шляпку Сьюзен! – возвращение домой коротким путем, поворот за угол, что-то виднеется у живой изгороди – миссис Беллмен! бедная миссис Беллмен! – и рассыпанные ягоды, и эта белая миска – взгляните! – не разбилась, каким-то чудом не разбилась…

Уильям словно со стороны наблюдал за тем, как его дядя выслушивает этот путаный рассказ. У него возникло ощущение, что весь мир неожиданно сбился с правильного пути, но при этом достаточно одного его слова или движения, чтобы все вернулось на круги своя; однако его как будто сковал паралич, язык отказывался повиноваться, и поэтому – только поэтому – он не мог сейчас же восстановить этот мир в его нормальном виде.

Лишь когда старшая мисс Янг повернулась к нему, чтобы еще раз вблизи продемонстрировать чудом уцелевшую миску, язык его вновь обрел подвижность.

– Да, – согласился он. – Я вижу. Ни единой трещины.

В тот вечер – и в последующие дни – Пол не оставлял племянника без присмотра. Он уступил просьбам обеих мисс Янг, непременно желавших принять участие в судьбе юноши, и теперь, по крайней мере, мог быть уверен, что Уиллу не грозят голод, холод или недостаток чистых рубашек. Свою главную задачу Пол видел в том, чтобы все время находить ему какие-нибудь занятия. И это оказалось даже легче, чем он думал. Нужно было срочно решать разные вопросы. На какой день назначить похороны: на среду или на четверг? В какое время? В одиннадцать? Какие гимны выбрать для исполнения? Еще надо было известить брата Доры в Вичвуде и всех прочих родственников. Затем потоком пошли люди с соболезнованиями: певцы из церковного хора, рабочие с фабрики, завсегдатаи «Красного льва», старые девы, которым Уилл когда-то поправлял изгородь, завзятые игроки, с которыми он когда-то резался в карты, мясники, булочники, свечных дел мастера, а также сестры и дочери всех вышеперечисленных. До той поры Пол и не подозревал, что в городке проживает так много хорошеньких девиц. Интересно, был ли во всей округе хоть один человек, не знакомый с Уильямом? Сотни рук протягивались для пожатия, сотни голосов произносили слова сочувствия. «Благодарю, – отвечал им Уильям. – Вы очень добры». И так продолжалось до бесконечности.

Стараниями своего дяди, хлопотливых мисс Янг и всех этих визитеров Уильям никогда не оставался в одиночестве, исключая время, отведенное на сон. И каждый раз, ложась в постель, он испытывал смутную надежду, что по пробуждении найдет мир исправившимся – таким, каким тот был раньше. Затем тянулись бесконечно долгие часы забытья без сновидений, а когда он пробуждался, ничуть не освеженный сном, мир был все тем же, упрямо продолжающим движение по неверному пути. Все вокруг казалось мрачным и безотрадным. Стена тумана выросла между ним и его собственным разумом, а за этой стеной неясной тенью маячила мысль: «Когда же наконец все придет в норму?»

Его мама умерла, он сам видел тело; однако его сознание находило миллионы причин, опровергающих этот факт. Мама умерла? Что за чушь, взгляните сюда: вот же ее платья, вот ее чайный сервиз, вот ее воскресная шляпка на полочке над вешалкой. Мама умерла? Но разве вы не слышите скрип садовой калитки? Через какой-то миг она появится в дверях.

Чувство, что все это какой-то пошлый фарс, не оставляло его и в день похорон, а раздражение только усилилось: уж слишком далеко это зашло. Он надевал свой воскресный костюм и парадные ботинки, с минуты на минуту ожидая, что вслед за очередным визитером в дверь войдет мама, живая и здоровая: «Вырядился в будний день? С чего это вдруг?» Когда процессия мужчин двинулась в сторону церкви, обе мисс Янг остались в коттедже готовить чай, чтобы женщины могли помянуть усопшую в своем, по-домашнему уютном кругу. «Она будет здесь к моменту моего возвращения», – подумал он на выходе.

Уильяму доводилось петь на многих похоронах, и он знал обряд назубок. Но сегодня все казалось ему ненастоящим. Он сидел на скамье в переднем ряду – вместо того, чтобы находиться на хорах, как обычно. И сама церковь была не той, к которой он привык, больше походила на театральные декорации: под видом преподобного Поррита выступал какой-то фигляр, а бутафорский гроб мог ввести в заблуждение разве что полных дилетантов. Все это расстраивало и смущало Уильяма. А когда в ходе службы этак фальшиво-сусально прозвучало имя Доры Беллмен, он едва совладал с позывом от всей души заехать псевдопреподобному псевдо-Порриту кулаком в нос.

Голос Уилла привычно вел мелодию гимна – и вдруг сорвался.

Нечто странное творилось у него в груди. И это нечто, болезненно разрастаясь, давило на сердце, сжимало легкие.

Да что же такое с ним происходит?

По инерции прохрипев еще несколько тактов, он перешел на невнятное мычание, а общий хор, вдруг потеряв направляющий голос, пошел вразброд и быстро скатился в какую-то жуткую, болезненную дисгармонию.

Ко всему добавилось еще одно неприятное ощущение. Это был зуд в области верхних шейных позвонков, между воротником и линией роста волос, – принято считать, что таким образом человек реагирует на чей-то пристальный взгляд, направленный сзади…

Уиллу очень хотелось почесать зудящее место, а еще сильнее хотелось повернуться и выяснить, кто же на него так смотрит. «Не забывай, что ты находишься в церкви!» – предостерегающе прозвучал в голове мамин голос. Ослушаться маму он не мог, только не в этот день. И он старался подавить в себе это желание.

Как же так вышло, что он очутился здесь и сейчас? Как вообще могла возникнуть такая странная – такая нелепая – ситуация?

Уже теряя контроль над собой, он вздохнул и потянулся к зудящему месту пониже затылка, однако нечто, давившее на его легкие и сжимавшее сердце, превратило вздох в громкий крик, и он почувствовал, как рука Пола обхватила его за плечи. Дядя продолжал его поддерживать и позднее, когда они вышли из церкви на открытый воздух.