Барбара Хэмбли - Те, кто охотится в ночи Страница 15

Однако в данный момент время было слишком дорого. Слишком многое предстояло сделать, пока солнце не опустилось за горизонт и Исидро со своими друзьями еще спят в гробах.

Кратчайший путь до Лондона лежит через Уиком. Дорога оказалась прескверная, ухабистая, местами невымощенная и покрытая желтоватой грязью, быстро залепившей ботинки, кожаную куртку, очки и волосы. Но главное — наконец-то он был один среди огромного молчания медленно проплывающих мимо меловых холмов и торфяных равнин, один — чтобы наконец придумать хоть какой-нибудь план.

На вершине высокого холма Эшер остановил мотоцикл и оглянулся на зеленую равнину, мерцающую дюжиной заболоченных речушек среди ползущего тумана и темных масс деревьев. Он мог разглядеть отсюда башни колледжей — не сияющие поросли шпилей, как бывает на рассвете и закате, но зеленовато-серые, замшелые, знакомые: купола Фомы и Магдалины, всплывающие над кронами деревьев, шпиль Мертона и квадратные очертания башни Нового колледжа — словно лица друзей, стоящих на краю платформы и провожающих тебя в дальний путь.

За границей ему постоянно грозила опасность забыть эти места; были времена, когда приходилось убивать человека не раздумывая. И все-таки память об этих мягких серых небесах возвращалась рано или поздно. Он думал: «Если я только вернусь когда-нибудь в Оксфорд…» А позже пришло понимание, что Оксфорд — это еще и Лидия.

С мысленной усмешкой Эшер подумал о том что почти все знакомые ему женщины попросту отмахнулись бы от его сегодняшнего рассказа или бы принялись лихорадочно соображать, что желает скрыть Эшер столь дурацким образом. Под легкомысленной очаровательной внешностью Лидия таила холодную практичность врача и умение работать с фактами, какими бы причудливыми они ни казались. Хотя он и сам ухитрился в минуту смертельной опасности безошибочно проанализировать архаичное произношение вампира.

Возможно, это была одна из причин, почему из всех поклонников, капитулировавших перед этой девчонкой (а многие были и моложе его, и состоятельнее), мужем ее удалось стать именно ему.

«Исидро еще пожалеет, что втянул в это дело Лидию», — мрачно подумал он.

Он нажал на стартер, спугнув дюжину жаворонков, развернул мотоцикл и покатил вниз по склону в направлении Биконсфилда и Уикома — к отдаленному куполу желтовато-серого дыма, под которым скрывался Лондон.

Путешествия Эшера по задворкам Европы в поисках латинских корней и иных, куда более странных сведений научили его подыскивать укрытие быстро. Фасады облюбованных им двух домов (в Блумсбери недалеко от музея) смотрели на разные улицы, зато черный ход и в том, и в другом случае выводил в один и тот же переулок. Из окошка квартиры на Брутон-Плейс, 109, где должна была поселиться Лидия, хорошо просматривалось окно одинокой комнаты самого Эшера, располагавшейся по адресу Колоннада Принца Уэльского, 6. Расстояние, правда, было великовато, и в случае необходимости пришлось бы перепрыгивать через дренажные трубы и всякие там заборчики, но лучшего варианта не нашлось. Солнце уже клонилось к закату, когда Эшер снова побрел к поезду на Оксфорд.

Весь путь домой он проспал. Сновидения, как он и опасался, были недобрые: полный золы гроб на Хайгэйтском кладбище и боязнь вслушаться и различить ясный шепот, идущий из этой золы.

Лидия ждала его. Одета она была просто, но изящно; однако сквозь вуаль было заметно, что лицо у нее такое же бледное и измученное, как у самого Джеймса. В поезде, подкрепив силы несколькими чашками кофе, он объяснил ей, как пользоваться почтовым ящиком, устроенным им в читальной комнате музея, и условился о сигнальной связи между Брутон-Плейс и Колоннадой Принца Уэльского: одна занавеска задернута, другая откинута — значит, необходимо встретиться; лампа в окне — знак опасности.

— Полагаю, тебе лучше всего начать с Сомерсет-Хауса, — сказал он, когда окно залили свинцовые сумерки. Дневная гонка на мотоцикле через холмы была приятной, но ближе к вечеру заметно похолодало. так что душный вагон гораздо больше подходил для этого путешествия. — Ты могла бы собрать информацию у нотариусов и в Государственном архиве — у меня есть предположение, что, по меньшей мере, некоторые из вампиров имеют собственность. Трудно поверить, что Исидро доверил бы свой костюм, не говоря уже о гробе, заботам квартирной хозяйки. Составь список домов, не менявших хозяев в течение… ну, скажем, семидесяти лет и больше. Все записи о необычных владельцах поместий также могут оказаться весьма интересными. Любопытны и свидетельства о смерти в случае, если тело так и не было найдено. Газетные сенсации насчет вампиров — сомнительны, потому что должны были их насторожить. Один бог знает, сколько случаев голодной смерти или смерти от тифа следует отнести на счет Исидро и его друзей. Я подозреваю, что во время эпидемий в Ньюгэйте и Флите вампиры охотились за своими жертвами, не опасаясь последствий. Бедняги… — добавил он и принялся изучать в молчании тонко вырезанный профиль жены, белеющий во мраке купе. — Ты собираешься выяснять что-либо относительно смерти Альберта Уэстморленда?

— спросил он, понизив голос. — Если не возражаешь, я бы занялся этим сам.

Она покачала головой, прекрасно понимая, что Джеймс заботится не столько о ее нервах, в крепости которых уверен, сколько о ее безопасности. Без очков карие глаза Лидии казались мечтательными и немного сонными.

— Нет. У тебя и так мало времени. Кроме того, я знала его самого и его друзей. Не думаю, чтобы мне удалось повидаться с Деннисом Блейдоном, избежав при этом упреков, что я вышла замуж за тебя, а не за него, но с Фрэнком Эллисом (он сейчас виконт Хаверфорд) я бы могла поговорить. Или со столь же почтенным Эвелайном — братом Берти. Он только поступил в тот год, когда Берти… умер.

— Мне все это не нравится, — медленно проговорил Эшер. — Одно дело, если ты занимаешься в Лондоне какими-то исследованиями… Когда я пошлю письмо моему сослуживцу по министерству иностранных дел в «Дейли мейл», твое имя упомянуто не будет. Исидро говорил, что вампиры легко узнают, когда на их след напали друзья или родственники убитого: такие люди начинают расспрашивать очевидцев, обшаривать кладбища. Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя заметили. Это могло бы обернуться смертью для нас обоих.

Она выпрямилась.

— Не понимаю, каким образом…

— Я тоже, — отрубил он. — Но в данный момент я принимаю его слова на веру. У них есть возможности, которых нет у нас, и пока мы не узнаем о них побольше, шанса я им не предоставлю.

— Может быть, — сказала она. — Но у них есть и слабости, и чем больше мы о них узнаем от людей, имевших с ними дело, тем скорее мы сможем что-либо предпринять, если… если дела пойдут совсем плохо. Берти умер давно, и подозрений это не вызовет.