Брайан Стэблфорд - Империя страха [Империя вампиров] Страница 15

Наконец заговорил главарь:

– Нам срочно нужно убежище, господин аббат. Мы проделали долгий путь, а ходить пешком мы не привыкли. Мы голодны. Нам хотелось бы, чтобы вы проявили доброту и пустили нас на постой.

– Кто вы? – с опаской спросил аббат. Ему пришлось, из-за своего маленького роста, смотреть на пришельца снизу вверх. Ноэл подумал, что у аббата недостаточно врожденного авторитета, чтобы разговаривать с наглецами на равных.

– Меня зовут Лангуасс, – последовал насмешливый поклон. Ему явно понравилась шумная реакция на это сообщение.

– Пират! – воскликнул один из монахов.

– Бедный грешник, – с притворной кротостью сказал Лангуасс, – которого несправедливость принудила добывать пропитание воровством, но все же он стремится к защите и милосердию матушки-церкви и привел сюда людей, готовых обратиться к вере. Это, – он указал на бедного великана,. – Селим, турок, который был рабом на галерах вместе со мной много лет назад; а это, – он кивнул на амазонку, – Лейла, цыганская принцесса из Марокко, чья душа нуждается в спасении, несмотря на ее мягкий нрав и благородное сердце. – Его иронический тон больше подходил бы для бесед с благородными дамами.

Увидев, насколько напуганы монахи и в какой нерешительности находится аббат, Квинтус выступил вперед.

– Вашим людям не стоит обнажать клинки, – сказал он. – Если вы голодны, мы накормим вас, наш христианский долг – облегчать участь тех, кто в этом нуждается. Несомненно, цель вашего путешествия далеко отсюда, и мы поможем вам восстановить силы.

Лангуасс рассмеялся. Не ответив, он послал своих людей в монастырскую спальню и церковь, чтобы разбудить и доставить во двор всех остальных. Затем он сказал Квинтусу:

– Мы не хотим, чтобы о нашем приходе узнали в городе. Несомненно, там сейчас спят и рассердятся, если мы им помешаем. Может быть, мы воспользуемся вашим гостеприимством в течение нескольких дней, но, несмотря на то, что это место рекомендовалось как надежное, хотелось бы иметь гарантии нашей безопасности.

Пират повернулся и посмотрел на ворота – сразу же послышался звук закрывающихся деревянных запоров.

Затем оглядел стоявших вдоль стены, его взгляд остановился на Ноэле, чья одежда отличалась от платья монахов и слуг.

– А это кто? – отрывисто спросил Лангуасс.

– Ученый, мирянин, – быстро ответил Квинтус. – Гость, как и вы.

Тогда послышался другой голос, сказавший: «Кордери!»

Ноэл, удивленный тем, что его узнали, повернулся к двери пивоварни, где собирались остальные пираты.

Там же были и другие пленники со связанными за спиной руками. Лицо одного скрывал тяжелый колпак, другой стоял с непокрытой головой.

Заговорила женщина, светловолосая и такая же молодая, как «цыганская принцесса», Ноэл узнал ее сразу, ему было больно видеть ее такой. Это была Мэри Уайт, дочь слуги князя Ричарда, тоже выросшая при лондонском дворе.

Лангуасс подошел к нему и, обнажив меч, приставил острие к горлу Ноэла.

– Откуда она знает тебя? – спросил пират с тревогой.

Но прежде чем Ноэл ответил, лицо пирата изменилось, будто имя, произнесенное девушкой, было ему знакомо.

– Кордери? – повторил Лангуасс. – Конечно, Кордери! Такой же гость здесь, как и я. – Пират убрал меч в ножны.

– Я объявлен вне закона, – сказал Ноэл, изо всех сил стараясь придать голосу уверенность, – как и вы. Но цена за мою голову всего тридцать гиней, а за вашу, думаю, дают раз в семь больше.

Лангуасс засмеялся.

– Так мало? – сказал он. – Ричард не очень щедр. Он знает, что обижает меня, если заявляет, что моя жизнь его не слишком интересует. Сейчас-то он должен запомнить меня лучше, после того, как я кое-что одолжил на борту тонущего «Уондерера». Потеря госпожи этой девушки напомнит князю о долге чести, и он еще больше меня невзлюбит. – Пират сделал три шага и театральным жестом снял колпак с лица второго пленника.

Женщина не пыталась уклониться от грубых рук, оставаясь спокойной. Даже при слабом свете красота ее не вызывала сомнений. Черные волосы были шелковистыми, черты лица – мягкими, кожа – безупречно гладкой. Свежесть выделяла ее в этом мире, где почти все обычные женщины густо красились, чтобы скрыть оспины и бледность лица. Ее глаза были полуприкрыты. Казалось, она готова рухнуть, только сильная воля держит ее на ногах.

– Разрешите представить вампиршу Кристель д’Юрфе, – сказал Лангуасс. – Недавно придворная дама князя Ричарда, которая, к сожалению, прервала свое путешествие в Лиссабон из-за плохой погоды и непредвиденных обстоятельств. Она не совсем здорова.

Смысл последней фразы был более глубоким, чем казалось. Вампиры редко заболевали обычными болезнями или уставали. Ноэл догадался, что ей дали наркотик, может быть, даже яд, чтобы ввести в транс, в который впадали вампиры. Скорее всего, это сделали, чтобы она смогла перенести тяжелое и опасное путешествие.

Ноэл оглянулся, чтобы увидеть реакцию аббата. Лицо монаха было совершенно белым.

– Как вы смеете?.. – начал он.

Лангуасс прервал его.

– …привести дьявола в монастырь? – хмыкнул он. – Но здесь нет грегорианцев. Даже если бы были, разве можно найти лучшее место для дьявольского отродья, чем Божий дом, где порок можно компенсировать вашим смирением. Что она может натворить в этом святом месте?

Ноэл понимал, что эта небольшая речь предназначалась не столько монахам, собравшимся в монастыре, сколько собственным дружкам пирата, многие из них казались простыми людьми, для которых вампиры были тайной, наделенной сверхъестественной, злой силой. Видимо, они нуждались в заверениях, что вожак не ведет к гибели, а это могло случиться, потому что вампиры всегда жестоко наказывали тех, кто вредил им. Лангуасс был прав, говоря о том, что Ричард не пожалеет сил, чтобы настичь пирата, похитившего женщину его двора.

– Если вам нужна пища, – сказал Квинтус быстро, – тогда кто-нибудь должен пойти на склад, на кухню, а нам следует пройти в трапезную, там удобнее вести беседу, кроме того, надо отпустить тех, кто должен работать.

– Правильно, – сказал пират. – Но вы должны знать то, что я скажу. Вы знаете, кто мы, знаете также, что мы исполним угрозу.

Ноэл посмотрел на пиратов, подсчитывая мечи и пистолеты. У них не было мушкетов, только один или двое несли мешки. Он понял, что бандиты оснащены так легко не по желанию, а по необходимости: видимо, утратили большую часть своих пожитков во время бури. Многие оглядывались на него с подозрением или заинтересованные тем, что его имя было известно. Юноша представил, какие мысли могли родиться у тех, для кого имя Кордери что-то значило. Он был вне закона, но не такой, как они. Он был сыном любовника вампирши, убившего свою любовницу-аристократку и стремившегося навлечь эпидемию нa лондонские улицы. Им не из-за чего было любить его.