Елена Ткач - Тентажиль Страница 15

— И ещё там есть один интересный моментик, — стараясь выглядеть поразвязней, но за этим скрывая смущение, начал Степ. — Эти хорошие — они трясутся, охраняют Тентажиля, боятся дверей… И потом, когда Тентажиля уже утащили служанки и он оказывается за страшной дверью, Игрэна не может её открыть. А у служанок есть ключ! У них ключи от всех дверей! Значит получается, что злу все можно, для него нет ничего невозможного, а эти, которые обвивают друг друга руками, ничего не могут. У них нет ключей!

— У них нет ключей… — очень тихо и медленно повторил Федор Ильич. Да, в этом все дело. Ну что ж, для начала неплохо! Вы начали потихоньку копать и скоро мы проникнем в самую суть. Мы определим сверхзадачу: о чем будет наш спектакль. Но не останавливайтесь, читайте пьесу снова и снова, всякий раз она повернется к вам какой-то новой своей стороной… Хорошо, на сегодня достаточно. Спасибо, все свободны!

Так всякий раз заканчивалась репетиция — этими его словами: «Все свободны». Свободны… какое там! Они стали пленниками. Днем и ночью думали лишь об одном: о странной пьесе, о том, что в ней происходит, о свой роли в ней и о том, как чудесно стать совсем другим существом, научиться думать, дышать, жить по-новому… выйти на сцену! Об этом им много рассказывал Федор Ильич — человек, без которого они теперь не могли представить себе ни дня.

Может быть, это было их лучшее время. Золотые деньки! Дни цвели, полные надежд, и ничто их не омрачало, ничто не тревожило. Жизнь смеялась, ластилась, и вела за собой. И детство легкой тенью маячило позади, а юность несмятой травой ложилась им под ноги…

Егор уже не так мрачно глядел на жизнь, со Степа слетела маска презрительного превосходства, Боб словно перемолол в себе свою ненависть, девчонки порхали пушинками, а Коста позабыл о том, что похож на разбухший стручок… Они точно выпали из настоящего! Само время держало их за руку и нашептывало: все впереди! Все возможно. Все сбудется…

И никто не знал, что это ласковое время уже отцветает, едва начавшись. Что дни, оттеснившие в душе смуту и детские страхи, уже на исходе — на смену детским спешат страхи взрослые.

А пока Егор все твердил про себя слова Таши: «Она оживет!»

Королева. Непонятное зло… Эти слова крепко засели у него в памяти. Он больше не копался в себе, не бередил свои раны — он летел, как на крыльях, к двухэтажному флигелю, где шли репетиции. Конечно, он рвался к Муре. Но не она одна стала причиной его волнений — Егор был болен театром.

И он не стал исключением — для всех семерых началась новая жизнь.

Глава 5

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Дядя Егора как-то обмолвился, что двадцать второго июня у Федора Ильича день рождения, и ребята решили устроить ему сюрприз. Долго ломали голову, что подарить, и Муру наконец осенило купить «живой ветер» — полые трубочки, которые так чудесно звенят при малейшем дуновении воздуха… Они продавались в киосках с разными восточными благовониями, душистыми маслами, пирамидками, фигурками и всякими разностями, и Степ обещал сгонять за ними в Москву. Сговорились, что девчонки займутся съестным, а ребята купят хорошего пива. Еще решено было взять большой торт и торжественно поднести имениннику вместе с зажженными свечками, чтобы он загадал желание и задул свечи.

Составили список, кому чего купить, и долго считали, по сколько придется скидываться. Получалось, по пятьдесят рублей — меньше никак не выходило… Боб при этом заметно приуныл, а Степ эдак небрежненько бросил: «Не кисни, старик, я за тебя заплачу…» Боб вспыхнул, дико завелся и заорал, что подачки всяких папенькиных сынков ему не нужны, пускай Степ подавится этим полтинником… Потом понял, что выглядит идиотом, сплюнул сквозь зубы и сказал, что полтинник — это вообще не деньги!

Решили собраться во флигеле вечером часов в семь, а до этого все подготовить. И началось — метались, высунув язык, от одного к другому, тащили купленные продукты на дачу к Таше — её бабушка вызвалась помочь с готовкой. Девчонки строгали салат, бабушка пекла пирожки с капустой, а ещё с луком и яйцами, ребята вертелись возле, облизываясь, пока их совсем не прогнали.

Двадцать второго с утра девчонки принялись прибирать в зале — хорошо, что этот день был свободен от репетиций, выходной. Они подмели зал и сцену, водрузили на ней роскошное старинное кресло, которое для этого случая пожертвовала тетя Оля, по сторонам от него поставили две высокие вазы с цветущим жасмином, и сладкий, волшебный его аромат сразу заполнил все помещение.

Все жутко волновались, — уж очень хотелось, чтоб учителю понравилась их затея. При этом топали и горланили так, что могли и мертвого разбудить не то что Федора Ильича, у которого был тонкий слух… Он спал наверху — об этом доложил Коста, посланный на разведку.

Заперли дверь в зал, и Коста остался его сторожить на случай, если вдруг имениннику вздумается туда заглянуть — у него ведь были свои ключи. Степ с Егором поехали в поселок за пивом, Юля вызвалась ехать с ними, чтоб выбрать торт, а Таша с Мурой отправились на дачу за пирожками и всякой-всячиной, приготовленной со вчерашнего вечера.

День выдался жаркий, душный, и девчонки еле передвигали ноги — так с утра набегались из-за всех этих суматошных приготовлений. Таша накануне пол ночи лепила пирожки с ветчиной из слоеного теста и ещё приготовила огромное блюдо селедки под шубой, так что почти не спала и чувствовала себя совершенно разбитой. Странно, такого с ней прежде не было: могла, зачитавшись, не спать всю ночь и потом нисколько не уставала…

«Наверное, просто перетрудилась вчера на репетиции — ахилл потянула, нога ныла всю ночь, вот и теперь болит…» — подумала она, едва поспевая за Мурой, которая шла гораздо быстрей, а теперь исчезла в кустах за поворотом. Таша уже почти миновала кусты, когда оттуда вдруг послышался жуткий глуховатый вой, и что-то прыгнуло Таше сзади на плечи. Она вскрикнула, не удержалась и упала в пыль на дорогу… а позади раздался звонкий веселый хохот подруги.

— Что, здорово я тебя напугала?!

— Мур, ты с ума сошла, что за шуточки идиотские! — Таша поднялась, отряхнулась и возмущенно покрутила указательным пальцем у виска.

— Извини, я не думала, что так получится… Перестаралась! Ну и здорово ты струхнула, признайся, а! — Мура опять залилась смехом, глядя на растерянное и бледное лицо подруги. — Ну прости меня, глупую, сама не знаю, почему мне взбрело это в голову. Таш, ну Ташенька, не обижайся, а? Миленькая, я же тебя так люблю! — Мура кинулась у ней на шею, зацеловала всю…

— Ладно, только больше, пожалуйста, так не делай. Погляди, у меня все ноги в пыли!