Наталия Земская - Анти-Авелин Страница 15

– Вот как. Родственник нашей подозреваемой?

– Не прямой. У Фаддея Бжозовского была двоюродная сестра – Анна Сигизмундовна Бжозовская. Она и является прямой родственницей Елизаветы Федоровны, хозяйки усадьбы.

– Значит, Орден многим обязан России – и своим сохранением, и своим возрождением. А что было потом с Орденом и предками Бжозовских?

– Бжозовские, по происхождению поляки, жили в Кенигсберге. Когда Екатерина II отказалась печатать буллу Папы Римского о роспуске Ордена Иезуитов, Фаддей Бжозовский перебрался в Полоцк и вновь стал членом Ордена, который ему пришлось покинуть после его роспуска. Он вел активную образовательную работу в области теологии, перевел большое количество богословской литературы, так как помимо родного польского языка свободно владел русским, немецким, французским и латынью. Благодаря протекции Бжозовского, на территории России действовало семь колледжей, одному из которых Александр I даровал права университета, преобразовав его в академию. Сам Бжозовский был обласкан властями, когда он стал генералом Ордена в 1805 году после гибели своего предшественника. Он проживал в своей резиденции в Санкт-Петербурге, был состоятельным человеком, его родственница Анна Сигизмундовна получила дворянский титул. Так было до декабря 1815 года, пока Александр I не издал указ о высылке членов Ордена из Санкт-Петербурга, по которому Бжозовскому было запрещено покидать пределы России. Скончался Фаддей Бжозовский в 1820 году в Полоцке. Имущество Ордена было конфисковано, а сам Орден Иезуитов был запрещен вплоть до 1917 года.

– Что послужило поводом для такой немилости?

– Жалобы православных священников на увеличение католических верующих в России, а самое главное – после его признания Папой Римским, Орден перестал быть символом независимости для Российского государства.

– А сестра?

– Анна Сигизмундовна приняла православие и самым решительным образом отказалась от учения Ордена и от брата, что было обязательным условием сохранения своего титула и имущества. Она продолжила свое безбедное существование в Санкт-Петербурге.

– Судя по тому, что происходит в наше время, связь с Орденом это семейство не потеряло.

– Похоже на то. Но что связывает Елизавету Федоровну с Орденом, пока выяснить не удалось. У нее истерика, и все, что она может сказать, так это о своем благоговейном и уважительном отношении к супругу.

– Он тоже здесь?

– Да. Сейчас он, скорее всего, у себя в кабинете на втором этаже. Он спал, когда услышал крики жены. Спустившись вниз, обнаружил труп и приказал вызвать полицию.

– Несмотря на то, что у нас есть подозреваемая, дело будет сложным – у этого убийства непростой мотив, – медленно произнес Петрович, глядя в окно.

– Вот именно – мотив. И – не найденное орудие убийства, – Саламатин продолжил другим тоном: – Иннокентий Петрович, это еще не все. Габриэль Каре был в оперативной разработке подразделения, возглавляемого моим близким товарищем. Это же подразделение в 2008 году следило за передвижением по стране еще двух монахов иезуитов: Виктора Бетанкура и Отто Мессмера. Последний был настоятелем российского Общества Иезуитов, выходцем из католической немецкой семьи, уроженцев Караганды. В конце октября 2008 года Виктор Бетанкур и Отто Мессмер так же посетили один из подмосковных монастырей и, незаметно для наших служб, покинули его. Их тела были обнаружены на квартире по улице Петровка в Москве.

– Преступление было раскрыто?

– По официальной версии убийство было совершено на бытовой почве, гомосексуалистом. Его взяли на следующий день в баре.

– Вы в эту версию не верите.

– Я не верю в мотив. Нас интересовал Виктор Бетанкур, родом из Эквадора, – он учился в московском институте теологии, до этого учился в Риме, тоже был на подозрении у тамошних служб безопасности. Бетанкур и Мессмер тщательно спланировали свои действия, предприняли все необходимые меры предосторожности. Для чего? Для встречи с российским гомосексуалистом?

– Да, не клеится. А что российский гомосексуалист?

– Дал признательные показания. Конечно, в этом деле возможна случайность, но если говорить о спланированном преступлении, то задумано оно было идеально. Зная о нетерпимом отношении к людям нетрадиционной ориентации в России, можно было рассчитывать на брезгливую и поверхностную реакцию на это дело. Так оно и случилось. К счастью для нас, журналисты не пронюхали, что в случившемся был интерес служб безопасности. Про исчезновение в монастыре тоже известно только очень ограниченному кругу лиц.

– Так как им удалось исчезнуть из вашего поля зрения?

– Мы знали о том, что они должны были уехать в другой город на машине, в связи с чем наблюдение с принадлежащей Ордену квартиры, расположенной на Петровке, было снято, а установлено – за их автомобилем. Вместо этого они доехали до монастыря, а дальше вы знаете… Мы общались со служителями монастыря, они оказывали нам всяческую помощь в поиске тайного хода из него. Только через неделю тщательных поисков мы наконец-то нашли подземный лаз под его стенами. Все дело в том, что в эпоху воинственного атеизма горели не только иконы, но так же архивы с чертежами и описаниями строений. Репрессии. Расстрелы. В общем, информация была утеряна. Теперь этот лаз нанесен на план монастыря, за ним тщательно ухаживают и демонстрируют посетителям. Когда Орден Иезуитов находился под защитой российских императоров, его члены не забывали, сколь могущественны их враги, и тщательно собирали информацию, которая могла бы спасти им жизнь в случае преследования и покушения, в том числе – информацию о тайных ходах российских монастырей, и наверняка не только монастырей.

– Которую, спустя столетия, им удалось сохранить. Отсюда вы сделали вывод, что история в Свято-Даниловом монастыре повторилась.

– Они не должны были возвращаться на квартиру. Что-то нарушило их планы. Но что? – Саламатин резко встал со стула и, стремительно шагнув к дивану, сел напротив Петровича. – Они были убиты тем же способом, что и Габриэль Каре – маленьким топориком. Орудие убийства найдено не было.

Повисла пауза. Саламатин, пристально глядя в глаза Петровичу, продолжил:

– Я здесь не только по долгу службы, но и по долгу дружбы. То, что произошло в работе моего друга, можно назвать одним словом – провал. Он настоящий профессионал.

Было бы высшей несправедливостью перечеркнуть его репутацию из-за этого дела. Никто на его месте не смог бы предугадать случившееся. Я должен помочь ему. Для этого нужно понять, что происходит, докопаться до истины. Мне нужно распутать это чертово дело.