Дневник Сони Колесниковой (СИ) - Алиса Болдырева Страница 16

— А через неделю, я стал сомневаться в том, что Екатерина Сергеевна была такой уж сумасшедшей, как многие думали, — Юрка запустил пятерню в волосы. — Сразу после того, как увидел, что Антонина Петровна, наша русичка, пьёт кровь у Серёги Комарова, присосавшись к его горлу. А в конце мая Серёгу нашли мёртвым. По официальной версии он скончался от какой-то странной болячки, но я то знаю, что это не так. Я знаю, что его Антонина Петровна убила, вернее выпила досуха. Может, и Екатерину Сергеевну она того, — Юрка провёл рукой по горлу.

— Так вот почему ты так волнуешься на её уроках! А я всё думала, что она тебе нравиться!

Юрка уставился на меня, выпучив глаза, а я чувствовала, как мои щёки начинают пылать. Да, в тот момент моё предположение больше не казалось мне таким уж гениальным и остроумным.

— Не нравится она мне! Эта кровососка друга моего убила! — затем он пристально посмотрел на меня. — А ты как о них узнала?

— Так же как и ты. Видела.

Юрка рядом со мной тяжело засопел и откинулся на спинку дивана.

— Погоди! Так Лена Евстафьева совсем недавно оставалась после уроков как раз у Антонины Петровны!

От собственной догадки у меня похолодели руки.

— М-гу, — промычал Юрка.

— И что, она теперь тоже…

— М-гу, — снова замычал он. — И Колька.

— А как ты узнал? — я уставилась на него.

— Те, кого обратили, они меняются. Ты разве сама не заметила, как изменилась Евстафьева?

Я кивнула. Юрка был прав, изменения, произошедшие в Лене, трудно было не заметить.

— И что, вампиром может быть кто угодно?

— Кто угодно, — мрачно подытожил Юрка.

Мои глаза широко распахнулись. Сашка! Как же он? Что, если его тоже превратят в вампира? А потом он придёт домой, и сделает то же самое с мамой и папой. Я тряхнула головой.

— Нужно их остановить! — в моём голосе звучала твёрдость, а во взгляде горела решимость. — Ты же наверняка уже знаешь, как это сделать. Расскажи мне!

— Как ты их остановишь, Соня? — Юрка хмыкнул. — Это опасно, а если кому-нибудь рассказать об этом, то точно упрячут в психушку.

— И что, мы будем ждать, пока школу заполонят вампиры? — мой голос даже зазвенел от возмущения. — А как же мой брат? А что, если они доберутся до тебя? Или до меня? Или до наших родителей?

— Не добраться им до меня! — возразил Юрка, снова потянулся к груди, но на этот раз он сунул руку в ворот своей футболки и выудил оттуда маленький крестик на бечёвке. — Они креста бояться.

— И что, обвешаемся крестами, и сделаем вид, что ничего не происходит? — взвилась я. Даже в мокрых колготках мне не было так противно, как сделалось от Юркиных слов. — Это твой план?

— Какой план, Соня? — Юрка вскрикнул. — Нет у меня никакого плана!

Я подскочила на ноги и окинула Юру презрительным взглядом.

— Трус ты, Юрка! Самый настоящий трус! — я отвернулась, не желая больше встречаться с ним взглядом, и пошла к двери. — Можешь и дальше тут отсиживаться, а я не собираюсь!

Я схватилась за ручку, когда услышала его голос:

— И что ты станешь делать? Пойдёшь на них с чесноком и осиновым колом?

— Да если понадобиться, то так и сделаю! Ясно тебе? Ясно? — с каким-то надрывом в голосе выкрикнула я, и, открыв дверь, выскочила в коридор, посреди которого застыла перепуганная Тамара Павловна.

— Соня, а что у вас случилось? — растерянно поинтересовалась она.

— Ничего, Тамара Пална, повздорили из-за уравнения по алгебре, — я заставила себя успокоиться. — Я уже ухожу. До свидания.

Я выскочила из Юркиной квартиры на промозглый осенний воздух, который сразу же остудил мои разгорячённые щёки, и понеслась в сторону дома, на ходу размышляя о том, что нужно непременно раздобыть крестики. Для себя. И для Сашки.

Так просто я этим упырям не сдамся! Чтобы там не говорил Юрка, а я уверена, что выход есть. И я найду его.

Запись сделана 19 сентября 1986 года.

Пятница, 18:45.

Сегодня в школе на всех смотрела совершенно иными глазами, пытаясь вычислить в толпе учеников кровососов. Интересно, как много их уже бродит по школе, маскируясь под обычных людей? Как далеко они сумели запустить свои острые зубы? Неужели никто не замечает странностей, творящихся у них под носом? Директор? Завуч? Остальные учителя? Мы же с Юркой заметили. А что, если в этой школе больше не осталось людей? Вдруг все здесь уже стали вампирами? От этой мысли у меня сердце рухнуло вниз, но потом я подумала о Сашке. Он ведь никак не изменился, продолжая оставаться самим собой. И так и должно оставаться.

Поэтому после школы я зашла в церковь и купила два простых, ничем не примечательных нательных крестика. Один для себя, другой для Сашки.

Но Сашка совершенно не обрадовался такому подарку.

— Ты что? Зачем он мне? — когда я надела ему крест на шею, он встревожено распахнул свои серые глазёнки. — Меня же в пионеры не примут, если увидят!

Да, в детских Сашкиных словах скрывалась крупица истины. И мне не видать комсомола, если кто заметит, что я ношу крест, но тут уж следовало выбирать — оставаться собой или же становиться пионером-вампиром. Для меня выбор был очевиден.

— А ты никому не показывай и тогда никто ничего не увидит! — я спрятала крестик под ворот Сашкиной футболки.

— Мне Лидочка рассказывала, что в прошлом году один мальчик из четвёртого класса обронил крестик прямо на уроке физкультуры, когда занимался, так классная руководительница сразу же созвала родительское собрание, на котором присутствовали и директор, и завуч. Тому мальчику тогда знаешь как влетело! И в пионеры его приняли самым последним, — не унимался Сашка, а я чуть не заскрипела зубами. Снова эта Лидочка! Теперь и страшилки всякие взялась рассказывать Сашке!

— Да придумала всё твоя Лидочка, — успокоила я Сашку, и, кажется, он поверил.

Теперь мне стало немного спокойнее за брата. Главное, чтобы не потерял крест.

Запись сделана 21 сентября 1986 года.

Воскресенье, 20:05.

Сегодняшний день как глоток живительного кислорода. С утра мама замесила тесто, и мы, собравшись всей семьёй на тесной кухоньке, лепили пельмени, приправляя всё это шутками и болтовнёй. После обеда наконец-то взяла себя в руки, а точнее взяла ручку в руки, и написала письмо Таньке. А днём даже выбрались с Сашкой из дома, и часа три гуляли с ним во дворе, благо погода позволяла. Солнце грело, тучи освободили небосклон, и