Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка Страница 16

Он кивнул:

– Если его не смыть сразу, но нет следов никакого едкого вещества. Более того, на теле нет узоров кислотного ожога. Нос и паховые органы оторваны. На остатках следы отрыва и повреждения, которых больше нигде нет. Выглядит так, будто тот, кто их обдирал, сначала содрал кожу, а потом оторвал еще куски. – Он замотал головой. – Я по всему миру ездил, помогая уличать тех, кто виновен в пытках. И думал, что видел все, но ошибся.

– Вы судмедэксперт? – спросила я.

– Да.

– Но они же не мертвы?

Он посмотрел на меня:

– Нет, не мертвы, но здесь годятся мои знания, которые позволяют мне судить о мертвых телах.

– Тед Форрестер говорил, что есть смертные случаи. Они погибли от снятия кожи?

Теперь, когда я стала «работать», в палате уже не казалось так жарко. Если тщательно сосредоточиться на деловых вопросах, может быть, меня не вытошнит на пациентов.

– Нет, их разрезали на куски и бросили там, где они лежали.

– На разрезанных телах следы лезвия, иначе вы не говорили бы «разрезали».

– Есть след режущего инструмента, но это не нож и не меч, даже, черт побери, не штык и вообще ни один из известных мне инструментов. Порезы глубокие, но неровные, не такие, какие оставляет стальной клинок.

– А что? – спросила я.

Он покачал головой:

– Не знаю. Но это лезвие не прорезало кости. Кто бы ни резал эти тела, кости он отрывал друг от друга в суставах. На это не хватит сил ни у одного человека, тем более что это было сделано многократно.

– Да, наверное, – согласилась я.

– Вы действительно думаете, что такое мог сделать человек? – спросил он, мотнув головой в сторону койки.

– Вы спрашиваете, может ли человек так поступить с другим человеком? Если вы ездили по миру и свидетельствовали по делам о смерти от пыток, то вы наверняка знаете, что способны люди делать с людьми.

– Я не говорю, что человек такого не сделал бы. Я говорю, что вряд ли он был бы на это способен физически.

Я кивнула:

– По-моему, разрезать и растерзать человек мог бы. Но насчет снять кожу – согласна. Если бы это сделал человек, остались бы следы орудия.

– Вы говорите – следы орудия, а не следы ножа. Большинство людей считают, что нужен нож, чтобы снять с кого-то кожу.

– Любой предмет с острым краем, – сказала я, – хотя это медленнее и обычно неряшливее, чем ножом. А здесь все до жути аккуратно.

– Да, – согласился он, кивая. – Очень точное слово. Как бы ужасно это ни было, сделано это очень аккуратно, кроме удаленной дополнительной ткани. Там не аккуратно, а грубо.

– Как будто у нас два разных… – мне все хотелось сказать «убийцы», но эти люди были пока живы, – …преступника.

– Что вы имеете в виду?

– Разрезать тело на куски тупым инструментом, который не режет кость, затем разорвать на части голыми руками – это больше в духе неорганизованного серийного убийцы. Тщательно снять кожу – на это скорее способен организованный серийный убийца. Зачем трудиться и тщательно снимать кожу с лица и паха, чтобы потом вырвать куски? Либо это два разных преступника, либо у него две разные личности.

– Раздвоение личности? – спросил доктор Эванс.

– Не совсем, но не всегда серийного убийцу легко отнести к какой-то категории. У некоторых организованных преступников бывают приступы ярости, напоминающие неорганизованного убийцу, и организованный ум может стать дезорганизованным в пылу убийства. К неорганизованным убийцам это не относится – у них шариков в котелке не хватит, чтобы подделаться под организованного.

– Так что у нас либо организованный убийца, подверженный дезорганизующим приступам ярости, либо… либо что?

Доктор говорил со мной очень разумно, совершенно уже не сердясь. Либо я произвела на него хорошее впечатление, либо хотя бы не произвела плохого. Пока что.

– Это может быть пара убийц: организованный убийца – мозг операции, и неорганизованный, ему повинующийся. Работающие тандемом убийцы – это бывает не так уж редко.

– Как хиллсайдский душитель, точнее, душители, – вспомнил он.

Я улыбнулась под маской.

– Было куда больше случаев, когда убийц было двое. Иногда это двое мужчин, иногда мужчина и женщина. В этом случае мужчина доминирует – так было по крайней мере во всех известных мне случаях, кроме одного. Как бы то ни было, один из них доминант, другой в большей или меньшей степени под его контролем. Это может быть полная доминация, когда другой не может сказать «нет», или некоторое партнерство. Но даже в более равных отношениях один доминирует, а другой подчиняется.

– И вы уверены, что это серийный… увечитель?

– Нет.

– То есть?

– Серийный увечитель – это самая нормальная версия, которую я могла бы предложить, но я – эксперт по противоестественным преступлениям, доктор Эванс. Меня редко вызывают, если налицо человеческое деяние, каким бы чудовищным оно ни являлось. Кто-то считает, что это не дело человеческих рук, иначе меня бы здесь не было.

– Агент ФБР выглядел очень уверенно, – сказал доктор Эванс.

Я посмотрела на него:

– Так что я теряю здесь свое и ваше время? Федералы уже посетили вас и сказали почти то же, что и я?

– Почти то же.

– Тогда я вам не нужна.

– Тот агент был уверен, что это – человек, маньяк.

– Иногда федералы бывают очень в себе уверены, а раз они высказались, то не любят потом оказываться неправыми. Полисмены вообще такие. Обычно, когда дело идет о преступлении, ответ прост. Убит муж – наверняка это сделала жена. Копы не любят усложнять дело. Они любят его упрощать.

– А почему вы не хотите принять простое решение?

– По нескольким причинам. Во-первых, если бы это был серийный убийца – или еще кто-то там, думаю, полиция, федералы – или кто там еще – уже какие-то ключи к разгадке нашли бы. Уровень страха и неуверенности среди здешнего народа очень высок, а если бы они что-то нашли, они бы так не паниковали. Во-вторых, мне не надо отчитываться перед начальством. Никто мне не даст по рукам и не понизит в звании, если я выскажу догадку и ошибусь. Моя работа и мой доход не требуют от меня ублажать кого-то, кроме самой себя.

– Но у вас же есть начальство, которому вы отвечаете?

– Да, но мне не надо регулярно подавать письменные отчеты. Мой начальник – скорее менеджер. Ему глубоко плевать, как я делаю свою работу, если я ее делаю и не слишком многим при этом наступаю на мозоли. Я зарабатываю на жизнь поднятием мертвых, доктор Эванс. Это очень особое умение. Если мой босс меня достанет, есть две другие анимационные компании, которые меня с руками оторвут. Я даже могу работать независимо.