Хелен Уэкер - Голем и джинн Страница 17

Саид Фаддул наблюдал за всей этой сценкой из кухни, и улыбка не покидала его лица. Другой на его месте мог бы заревновать, видя, какое внимание оказывает жена посторонним, но не таков был Саид. Он не отличался особой разговорчивостью, но причина тому крылась не в неловкости или стеснительности, как у Арбели, а в спокойной уверенности, столь удачно дополнявшей жизнерадостную сердечность его жены. Он знал, что только благодаря его присутствию Мариам может вести себя так свободно; будь она одинокой или замужем за мужчиной послабее, ей пришлось бы постоянно сдерживать свою общительность, чтобы не дать повода для вредоносных сплетен. Но в Маленькой Сирии все знали, что Саид бесконечно гордится своей женой и рад оставаться в тени, предоставив ей блистать.

Наконец Арбели приступил к осуществлению своего плана. В кофейню Фаддулов был отправлен посыльный с запиской о том, что кувшин Мариам готов. И в тот же день она явилась в мастерскую, даже не сняв фартука, насквозь пропитавшегося темным ароматом обжаренного кофе. Как всегда при виде ее, сердце Арбели слегка сжалось от сладкой боли, словно вздохнуло: «Ну что ж поделаешь». Подобно многим мужчинам в их районе, он был немного влюблен в Мариам Фаддул. До чего же повезло Саиду, постоянно греющемуся в лучах этих ярких глаз и счастливой улыбки, вздыхали ее многочисленные поклонники. Но никто из них, даже те, кто без всякого почтения относился к чужой собственности, и помыслить не мог, чтобы присвоить часть ее прелестей себе. Ведь каждому было совершенно ясно, что сияние этой улыбке придает бесконечная вера Мариам в то, что ее окружают только прекрасные люди. И что улыбка может потускнеть, если кто-нибудь заставит женщину усомниться в этом.

— Мой добрый Бутрос! — воскликнула она. — Ну почему же вы так редко заглядываете в нашу кофейню? Поскорее скажите мне, что дела ваши идут прекрасно, заказы множатся и у вас нет ни одной свободной минутки, поскольку другого объяснения я просто не приму.

Арбели покраснел, смешался, улыбнулся и пожалел, что его язык так неповоротлив и неловок.

— Дела и правда идут неплохо, — пробормотал он, — и я один уже не справляюсь с заказами. Вот пришлось взять помощника. Хочу познакомить его с вами. Он приехал в Америку всего неделю назад. — Ахмад! — позвал он. — Иди сюда и познакомься с Мариам Фаддул!

Из кладовки в мастерскую вышел Джинн. Ему пришлось низко наклониться, чтобы не удариться о притолоку. В руках он держал кувшин.

— Добрый день, мадам, — произнес он, протягивая ей сосуд. — Я очень рад познакомиться с вами.

Женщина буквально онемела при виде незнакомца. Какое-то время она просто смотрела на него во все глаза. Смотрела так, что на мгновение Арбели, пристально наблюдавший за обоими, забыл о своих страхах и почувствовал приступ ревности. Неужели только красота Джинна до такой степени выбила ее из колеи? Нет, было в нем еще что-то, что и сам Арбели почувствовал во время их памятной первой встречи: какой-то особый пугающий магнетизм, странная настороженность сильного животного, еще не понявшего, кто перед ним: враг или друг.

Потом Мариам обернулась с Арбели и больно шлепнула его по плечу.

— Ой!

— Бутрос, ну что мне с вами делать?! Спрятал его от всех и никому не сказал ни слова! Ни теплой встречи, ни приветствия! Наверное, он считает нас ужасными грубиянами и сухарями. Или вы стыдитесь своих соседей?

— Прошу вас, миссис Фаддул, — вмешался Джинн. — Арбели не виноват: он молчал по моей просьбе. Я заболел еще в море и только несколько дней назад смог подняться с постели.

В то же мгновение возмущение на лице Мариам Фаддул сменилось глубоким сочувствием.

— Ах, бедняжка! Вы приплыли из Бейрута?

— Нет, из Каира, — покачал головой Джинн. — На грузовом судне. Я заплатил матросу, и он спрятал меня в трюме, там я и заболел. Мы причалили к берегу в Нью-Джерси, и мне удалось незаметно улизнуть на берег, — легко продолжал он заранее подготовленную историю.

— Ведь мы могли бы вам помочь! — не унималась Мариам. — Как страшно, должно быть, заболеть в чужой стране, где всех знакомых у вас — один Бутрос.

— Он прекрасно за мной ухаживал, — с улыбкой возразил Джинн, — а мне не хотелось быть никому обузой.

— Негоже быть таким гордым, — покачала головой Мариам. — Мы все здесь помогаем друг другу, иначе нам просто не выжить.

— Теперь-то я вижу, что вы правы, — охотно согласился Джинн.

— А где же вы познакомились с нашим неразговорчивым мистером Арбели? — вопросительно выгнула бровь женщина.

— В прошлом году в Захле я познакомился с кузнецом, у которого Арбели обучался ремеслу. Он и рассказал мне о своем ученике, который уехал в Америку.

— И представьте себе мое удивление, — подхватил историю Бутрос, — когда в один прекрасный день в мою дверь постучался едва живой парень и спросил, не тут ли живет жестянщик из Захле!

— Чего только не случается на свете! — покачала головой Мариам.

Арбели пристально вглядывался в ее лицо, страшась обнаружить признаки сомнения. Поверила ли она в их тщательно придуманную историю? Многие сирийцы попадали в Нью-Йорк довольно фантастическими путями: пешком через канадские леса или перегоняя груженые баржи из Нового Орлеана. Но теперь, услышав собственную выдумку, высказанную вслух, Арбели засомневался. Слишком уж невероятной она показалась. Да и Джинн чересчур румян и силен для человека, едва оправившегося после тяжелой болезни. Скорее, он похож на парня, который может запросто переплыть Ист-Ривер. Впрочем, менять что-то уже поздно. Арбели улыбнулся Мариам, от всей души надеясь, что она ничего не заподозрит.

— А вы сами из Захле? — продолжала расспросы женщина.

— Нет, я бедуин, — объяснил Джинн. — В Захле я просто доставил партию овечьих шкур.

— Вот как? — Она еще раз оглядела его с головы до ног. — Это поразительно! Бедуин-беженец в Нью-Йорке! Непременно загляните к нам в кофейню. Все захотят с вами познакомиться.

— Почту за честь, мадам, — поклонился ей Джинн и вернулся в заднюю комнатку.

— Какая невероятная история! — вполголоса сказала Мариам Арбели, провожавшему ее до дверей. — И какая выдержка нужна, чтобы проделать такое путешествие! Но вы поразили меня в самое сердце, Бутрос. Уж вы-то должны быть разумнее! А если бы он умер у вас на руках?

Арбели съежился от неловкости, которая была притворной лишь отчасти:

— Он был очень настойчив, а я не хотел огорчать больного.

— Да, он поставил вас в непростое положение. Но, конечно, все бедуины очень гордые. — Она быстро взглянула на него. — А он правда бедуин?

— Думаю, да, — подтвердил Арбели. — Во всяком случае, он почти ничего не знает про города.

— Очень странная история, — произнесла женщина, словно разговаривая сама с собой. — Не похоже, чтобы он…

Она замолчала, и лицо ее на миг омрачилось, но скоро на нем опять засияла привычная улыбка. Женщина тепло поблагодарила Арбели за прекрасную работу. И в самом деле, старый кувшин выглядел превосходно. Арбели выправил все вмятины, тщательно отполировал его, а потом заново нанес прежний узор с мельчайшими подробностями. Довольная женщина расплатилась и ушла, потребовав на прощанье:

— Как бы то ни было, вы просто обязаны привести Ахмада к нам в кофейню. Поверьте, несколько недель все только о нем и будут говорить.

Но судя по небывалому притоку посетителей в мастерской, Мариам не стала дожидаться обещанного визита, а со свойственным ей энтузиазмом немедленно оповестила всех своих друзей и клиентов о бедуине, ставшем учеником Арбели. Теперь собственный кофейник жестянщика непрерывно булькал на плите, а в дверь то и дело заглядывали соседи, желающие собственными глазами увидеть новичка.

К счастью, Джинн прекрасно справлялся со своей ролью. Он охотно развлекал гостей рассказом о морском путешествии и о болезни, но в излишние подробности не вдавался, чтобы не запутаться. Вместо этого широкими мазками он рисовал портрет прирожденного странника, который в один прекрасный день, практически ни с того ни с сего, решил повидать Америку. Уходя, гости качали головой и поражались причудам Провидения, которое, похоже, и правда хранит глупцов и маленьких детей. Многие удивлялись тому, что Арбели согласился принять такого странного молодого человека в подмастерья, но ведь Арбели и сам был чудаком, так что, если разобраться, ничего невероятного тут не было.

— А кроме того, — рассуждали мужчины в кофейне, сидя за нардами, — Арбели вроде бы спас ему жизнь, или что-то в этом роде, а у бедуинов на этот счет правила строгие — оставаться в долгу они не любят.