Страшные Истории. Полная коллекция Остромира - Дмитрий Владимирович Ганин Страница 17

Не знаю, сколько силы воли мне потребовалось, чтобы взять себя в руки. Сейчас я ищу другую работу, такую чтобы работать только в офисе или даже в цеху, но никаких больше блужданий по городу. Я до сих пор боюсь спать, потому что, засыпая, я почти уверен, что во сне я опять окажусь в этой квартире, и тогда уже мне не позволят повторно сбежать, неважно будет это во сне или наяву…

Похищения или шизофрения?

У нас в деревне жила одна сумасшедшая. Когда я был маленький, я особо ей и не интересовался, просто обходил стороной, но однажды после успешно сданных вступительных экзаменов в институт я впервые за последние пять лет приехал в деревню к деду. Думал немного поправить нервы, которые были изрядно потрачены поступлением.

Тогда-то я обратил внимание на тетю Люсю, как ее все называли. Она прожила в деревне всю жизнь, и, по всей видимости, была то ли дауном, то ли шизофреником. Всегда о чем-то говорила сама с собой и без видимой цели бродила по деревне и окрестностям.

Как мне рассказал дед, последние два года ее переклинило на инопланетянах. Мол, они ее похищают и проводят эксперименты. Она в самом деле несколько раз пропадала из дома (где жила со своей не менее полоумной матерью-алкоголичкой), и затем ее находили в паре десятков километров совершенно голую, лепечущую о похищениях.

Так или иначе, но диагноз ей был поставлен давно, лечение не проводилось никак, и к ее чудачествам все давно привыкли, ожидая, что рано или поздно Люся сгинет в болотах или попадет под машину.

Дурачков я никогда раньше встречал, и от скуки возомнил себя исследователем, стал ходить за Люсей и пытаться подслушать, что она говорит. К своему удивлению я услышал, что Люся несет хоть и несет бред, но его содержание было спецефичным. Она бормотала что-то про дисперсию пространства, многомерный базис, гамма-функции модальных преобразований, поляризованную сеть квазаров и так далее. Учитывая то, что в деревне телевизор показывал только три общественных канала, включая "Культуру", где-то случайно набраться таких словечек Люся в общем-то не могла.

Это меня заинтриговало, и я следил за ней чуть ли не днями: стыдно признаться, записывал ее маршруты и то, что удалось подслушать в свой дневник юного исследователя душевных болезней.

Иногда она меня замечала и пыталась со мной о чем-то поговорить. Но путала слова, сыпала дикими псевдонаучными терминами, казалось реально двинутой на всю голову, только глаза у нее как-то в этот момент изменялись. Становились более осмысленными что ли, просящими о помощи, как у собаки, которая что-то хочет сказать, но не может.

Пару раз на нее находили просветления в том смысле, что ее поведение становилось чуть более логичным. Тогда она переставала бормотать, а всем встречным громко кричала, что ее похищают пришельцы, что они скоро ее вылечат и звала всех куда-то на луга, чтобы показать место посадки летающей тарелки.

Теперь о том, почему я все это рассказываю. Как-то к вечеру она поперлась вниз по реке, что течет за деревней, а я навострился за ней. Вместе мы ушли довольно далеко, настали сумерки, и я уже не знал, что лучше – вернуться назад или уж тащиться за ней и стать свидетелем ее "таинственных исчезновений".

А потом я ее потерял. Она скрылась в небольшой роще, а когда я вошел туда вслед, ее там не было. И вот тут я почувствовал себя нехорошо, как будто меня пару минут назад ударили по голове. На ватных ногах я доковылял до какого-то странного дерева с раздвоенным стволом (а деревья в этой роще были все такими) и плюхнулся на один из стволов. В голове все перепуталось, и напала какая-то невыносимая тоска. А потом по роще заструились тени так, словно над ней пролетело нечто крупное и светящееся. Еще помню сильный теплый ветер с завихрениями и вроде бы шепчущие голоса.

Похоже, я просидел в оцепенении до утра, потому что, когда я очнулся, уже светало, при этом мои часы были сломаны и стрелки стояли на полуночи. Я вскочил, дико перепугавшись от самого себя, своего местонахождения и времени. Решил рвануть в деревню, где собрался объяснять своему суровому деду, какого лешего я не ночевал дома.

Выбежав из рощи, на берегу реки я увидел Люсю. Она стояла лицом к воде и по ее щекам лились слезы. Она заметила мое движение, и я понял, что она вменяема. И даже более чем.

И тут она мне стала рассказывать безумные вещи совершенно спокойным голосом, без криков, странных словечек, совершенно логично и последовательно.

Она рассказала, что для нее все потеряно. Что они не смогли ее вылечить, потому что их знания о человеке не полны и загадки нашего мозга им не решить с помощью имеющихся на их корабле инструментов. Она поведала, что мы относимся к какому-то виду цивилизаций, которые обречены на самоуничтожение. Причем мы не виноваты в этом, а так устроены изначально в связи с некорректными условиями эволюции в космических масштабах – расположение планеты, тип нашей звезды и место солнечной системы в галактике.

Они просто наблюдают за развитием и угасанием жизни на Земле, как мы наблюдаем за муравьями, не вмешиваясь в их проблемы, работы, войны, исследования мира.

Иногда им требуется изучить особей, но так, чтобы не напугать население. Поэтому они чаще всего выбирают разного рода аутсайдеров – юродивых, одиноких, больных и т.п. – и доставляют на "станцию", где проводят разные опыты и эксперименты…

Все это бы показалось научной фантастикой, если бы не тот факт, что Люся впервые в жизни говорила настолько адекватно и не характерно для себя самой. После этого монолога она как-то поникла и вдруг снова что-то забормотала себе под нос. Так мы и отправились обратно в деревню, где я получил от деда столько люлей, что на несколько дней забыл о Люсе и ее откровениях.

А Люся тем временем вообще слегла – она лежала, уставившись в одну точку, и молчала. В таком состоянии она и оставалась, когда я уезжал в город.

Я не хочу ничего утверждать, кроме того, что