Виктория Борисова - Именины каменного сердца Страница 17

– Слушаю.

– Добрый день! Это Марьяна Шатова. У меня сейчас на собеседовании был Черных… Да, да, на позицию заместителя начальника юротдела. Да, кандидат вполне адекватный.

Марьяна немного кривила душой. Она и сейчас думала, что можно было бы найти юриста получше, но сочла, что это несущественно. В конце концов, начальству виднее! Если Главный по каким-то причинам выбрал именно его, значит, потенциал в кандидате таится немалый.

– Проводить его к вам или сразу оформлять?

В трубке на секунду повисло молчание. Марьяна готова была поклясться, что Главный заметил, как дрогнул ее голос. Может, стоило сказать то, что думала? Но так или иначе, уже поздно. Как говорится, слово – не воробей, поймают – вылетишь!

– Хорошо. Проводите.

В трубке послышались короткие гудки. Марьяна глубоко вдохнула, расправила плечи и вошла обратно в переговорную, стараясь, чтобы ее улыбка и в самом деле выглядела радостной.

– Павел Петрович, пойдемте со мной! Наш генеральный директор готов с вами встретиться.

Павел покорно поднялся и потянулся было за папкой с документами, но Марьяна остановила его:

– Можете оставить их тут. Там они вам не понадобятся.

И снова лифт унес их куда-то вверх. Павел старался не

думать о предстоящей встрече с большим начальником, которая, судя по всему, многое должна определить в его дальнейшей жизни. Он решил для себя – чему быть, того не миновать! – и в то же время старался не смотреть на стройные щиколотки и округлые колени Марьяны. Ноги у нее были и правда красивые. Грудь под блузкой вздымалась вполне соблазнительно, а узкий пиджачок ловко облегал тонкую талию.

Когда серебристые автоматические двери лифта распахнулись перед ними, Павел даже вздохнул с облегчением. Все-таки невозможно остаться наедине с красивой женщиной – хотя бы ненадолго – и удержаться от нескромных мыслей! Тут, понимаешь, судьба решается, а он глазеет на ее прелести. Собраться надо как-то, сосредоточиться!

Из вестибюля, состоящего из одних стеклянных панелей, от пола до потолка открывалась красивая панорама на весь старый московский центр. Судя по всему, они сейчас находились в той самой башне, под самым куполом. А что, самое место для начальства! Мне сверху видно все…

Перед единственной дверью Марьяна остановилась.

– Проходите. Вас ждут. – И зачем-то добавила: – Ни пуха ни пера!

Павел ответил ей немного вымученной улыбкой:

– К черту! И… Спасибо вам!

Он шагнул вперед – и сразу же оказался в густом сумраке. Тяжелая дверь захлопнулась у него за спиной, и от этого стало немного страшно. Будто в капкане…

Когда глаза немного привыкли к темноте, Павел смог разглядеть кабинет большого начальника. Помещение казалось просторным, но мрачноватым. В первый момент он удивился – здесь, под стеклянным куполом, да еще в такой день, как сегодня, свет должен быть ярким! Скорее всего, специально устроено искусственное затемнение, словно обитатель его нарочно прячется от солнца.

Больше всего неприятно было давящее ощущение нехватки воздуха. Кругом тяжелая мебель красного дерева с витиеватыми завитушками – не то музейный антиквариат, не то новодел под старину. На высоких изогнутых подставках – цветочные горшки с огромными кактусами. На мгновение ему показалось, что это вовсе не растения, а человеческие руки, бессильно тянущиеся к свету, свободе, теплу…

Он не сразу разглядел за столом щуплую фигуру человека с опущенными плечами. Тот сосредоточенно перебирал какие-то бумаги и вовсе не обращал внимания на вошедшего. Лица его Павлу и вовсе было не разглядеть, как он ни старался, тем более что единственный источник света – настольная лампа – оказался направлен в его сторону. Прямо как на допросе…

Наконец хозяин кабинета поднял голову и отрывисто бросил:

– Присаживайтесь.

Павел нащупал рядом с собой стул и неуклюже плюхнулся на жесткое, неудобное сиденье. Чувствовал он себя на редкость глупо. Непонятно было, как вести себя дальше, что говорить… Только теперь он спохватился, что как-то позабыл спросить у Марьяны имя-отчество генерального директора. Нехорошо получилось, неловко! Как теперь к нему обращаться?

Но разговаривать ему почти не понадобилось. Главный, видимо, был вовсе не расположен к беседе. Он долго, пристально всматривался в его лицо, будто пытался рассмотреть только ему одному ведомые знаки.

– Да, да… – бормотал он себе под нос, – так я и думал. Именно это я и предполагал. Замечательно, просто замечательно!

Разглядеть его Павел так и не смог, но ему казалось, что он чувствует на себе этот цепкий, буравящий взгляд. Это было очень неприятно – словно против воли подвергся какой-то процедуре, похожей на компьютерное сканирование. Вроде бы и не больно, но как-то не по себе оттого, что открыт перед посторонним человеком весь, как на ладони, до последней клеточки, до самой потаенной мыслишки…

Наконец Главный отвел глаза и, кажется, остался вполне удовлетворен увиденным. Он откинулся на спинку кресла и заговорил:

– Ну что ж, не буду попусту тратить свое и ваше время. Вы нам подходите. Но я должен спросить: а вы уверены, что хотите у нас работать?

Павел не сразу нашелся что ответить. В конце концов, ему ведь так никто и не объяснил, что, собственно, придется делать! Прежде чем принять такое важное решение, хотелось бы хоть это выяснить. На языке вертелось множество вопросов, но почему-то он так и не решился задать ни одного. Не хотелось выглядеть полным идиотом. Если не уверен – спрашивается, зачем тогда пришел и отнимаешь время у занятых людей?

Он только кивнул и тихо ответил:

– Да.

– Очень хорошо. Засим, – Главный поднялся с места, давая понять, что аудиенция окончена, – засим я вас больше не задерживаю. Идите на оформление! Можете приступать с понедельника.

Павел не помнил, как он вышел из кабинета и оказался в коридоре на мягком кожаном диванчике. Он чувствовал себя безмерно уставшим, как будто в этой странной комнате с затемненными стеклами оставил большую часть своей жизненной энергии. Казалось, все тело растеклось бесформенной студенистой массой. В мыслях царил полный разброд: с одной стороны, слишком странным выглядело это, с позволения сказать, собеседование, а с другой – может быть, это и есть тот единственный и неповторимый шанс, который хоть раз да выпадает в жизни каждому человеку?

А внутренний голос, такой тихий, но внятный, упорно нашептывал: «Беги отсюда! Беги прямо сейчас! Наплюй на все и беги!»

Но было уже поздно.

Как будто сквозь пелену Павел увидел лицо Марьяны и услышал ее бодрый голос:

– Очень хорошо, Павел Петрович! Поздравляю вас! Вы приняты на работу!