Ф. Коттэм - Темное эхо Страница 17

— Отец, здесь все двенадцать.

Я затылком понял, что он кивнул. Затем он положил ладонь мне на плечо, даря утешение от чувства человеческого контакта, в котором сам же нуждался при любом упоминании о своей матери.

— Да, я разыскал и последний том. То же самое издание, тот же год. Мне хотелось иметь полный комплект.

Перед моими глазами стояло овеществленное образование моего отца. Здесь был его широкий мир, его переплетенные странствия, мечты и надежды, затянутые в синий дерматин. Пойди найди что тут сказать…

Он протянул руку, дернул за один из корешков. Том шесть. Отец положил книгу ребром на ладонь и позволил ей раскрыться самостоятельно. Я шагнул ближе, чтобы рассмотреть страницы.

И увидел яхту Гарри Сполдинга, запечатленную в момент, когда она огибала какой-то бакен в сияющих лучах солнца, чьи зайчики плясали на морской воде. Судно закладывало поворот под таким сумасшедшим углом, который придали ей невозможно тугие паруса, что в один и тот же миг этот маневр угрожал катастрофой и сулил ликующий восторг.

— «Темное эхо», — промолвил отец.

Помимо страницы, целиком отведенной под снимок гоночной яхты, на противоположном листе шел текст с небольшой фотографией. На меня смотрел улыбающийся Гарри Сполдинг — весь в белом — с призовым кубком в руках. Его блондинистые волосы вихрились золотым нимбом вокруг головы. Той волчьей угрозы, которой сочилось его изображение на карточке «Иерихонской команды», здесь не было и в помине Сполдинг смотрелся элегантным юношей, чуть ли не оробевшим от внимания к его скромной персоне. Он мастерски, прямо-таки гениально, сымитировал стиль и характер той личности, которую в нем хотели видеть люди. Я чуть не подпрыгнул от омерзения.

— Когда я увидел эти фотографии, Мартин, то поклялся, что завладею этой лодкой и подниму на ней паруса. Так оно и будет. Я не ведаю преград. Искренне надеюсь, что в тебе найдется достаточно сострадания к тщеславию пожилого человека, который стремится воплотить свою мечту.

Я решил отмолчаться.

— Итак?

— Найдется, — буркнул я и отхлебнул из чашки. Кофе остыл.

В библиотеке стоял легкий гул увлажнителя, который поддерживал свежесть сигар моего отца. В двадцати футах под нами какой-нибудь парень из Кракова или Киева наводит, должно быть, глянец на «бентли» и «астон мартин». После обеда наступит очередь старых боксерских призов: их снимут с почетных мест и тоже отполируют суконкой. И тут я вдруг понял, в чем именно состоял смысл выхода отца на пенсию. В возрасте пятидесяти пяти он капитулировал перед собственными детскими мечтами. Теперь он собирался им потворствовать, оттого что имел на это время и средства. И остановить его нет никакой возможности. Он, обладая железной волей, категорически настроился на исполнение своих инфантильных капризов.

— Сегодня можно взглянуть на судовой журнал?

— В каком настроении ты застал мою яхту?

— «Настроении»?

— Состоянии духа. Расположении. У каждого судна есть свой характер, сынок. Итак, увидел ли ты ее дерзко бросающей вызов вчерашней буре?

Я пролистал в памяти характеристики яхты. Сто двадцать один фут от носа до кормы, девятнадцать футов ширины в миделе и осадка одиннадцать футов. Семьдесят тонн водоизмещения. Двухмачтовая шхуна с гафельным, то бишь косым парусным вооружением общей площадью чуть более пяти тысяч квадратных футов. Она называлась «Темное эхо», и на ее борту обитал призрак первого владельца. Причем каждая самая малая косточка в моем теле, каждая унция инстинкта опасности в моей душе заверяли, что призрак этот убийственно опасен.

— На данный момент все работы выполнены с тщательнейшей пунктуальностью, — признал я. — Палубу перестелили длинномерным тиком радиальной распиловки, швы проконопатили пенькой и залили черным каучуком.

— Отлично. Затычки? Заглушки?

— Ни одной не заметил. Число стыков минимально, к тому же настильные доски закреплены со стороны подволока.

— Хадли заверял меня, что на рангоут пойдет проклеенная аляскинская ель.

— Охотно верю. Погода вчера была сумрачная, а под брезентом и вовсе царил мрак. Но все выглядело очень симпатично. Прекрасная отделка. Сегодня можно взглянуть на журнал?

— Разумеется. Впрочем, одного дня на чтение не хватит, я думаю. — Он достал из ящика ключи и кинул мне всю связку. Я их довольно ловко подхватил. — Это от моего склада.

Я кивнул. Насчет склада я был в курсе. Уже доводилось туда заглядывать. Речь шла о том месте, где отец держал всякие вещи, с которыми не желал расставаться, когда очередной бракоразводный процесс деградировал до ситуации перетягивания каната или растаскивания ценностей. Он владел существенным количеством неплохих живописных полотен современных мастеров, которые скупал в 80-е и 90-е годы, когда художники были еще студентами, едва наскребавшими деньги для оплаты съемных углов. Прошло более десятилетия с тех пор, как я видел хотя бы одну картину вывешенной в доме. Сейчас их хранили в уединении и темноте склада в районе Южного Уимблдона. Там же находились и все вещи моей матери — в помещении, которое человек с болезненным умом мог назвать капищем для поклонения.

У меня ушел час на дорогу до Уимблдона, а затем и сорок пять минут на последнюю полумилю до парковки складского комплекса. Когда я наконец прибыл на место, то увидел, что именно было причиной дорожной пробки. Две пожарные машины вкупе с передвижным полицейским штабом и патрульным автомобилем блокировали полширины проезжей части. Дорога была залита пеной и лужами воды, которой пожарные до сих пор тушили остатки огня. Очень странное явление, потому как я не видел дыма и не слышал завывания сирен в голове нетерпеливо поджидавшей процессии автомашин.

Большинство складских строений, возведенных из шлакоблоков на стальном несущем каркасе, не пострадали. Я был вполне уверен, что драгоценное собрание современного искусства моего отца и любовно сохраняемые пожитки матери окажутся в целости и сохранности. В то же время мое екнувшее сердце подсказало, что именно погибло в слепящем пламени.

Словоохотливый пожарный подтвердил опасения, когда я спросил, в чем причина пожара.

— Очаг возгорания пришелся на металлический шкаф, набитый старыми книгами, — ответил он, не переставая жевать резинку. Лицо его было перемазано сажей. — Вспыхнуло — как на сеновале. Странно, что огонь не распространился, ну да слава богу. Хотя повозиться пришлось прилично. Две смены тушили.

— Может, это был поджог с каким-нибудь катализатором?

Он надломил бровь и, покачиваясь взад-вперед, поглядел на носки ботинок.