Филипп Мартынов - Мапингуари – демон сельвы Страница 17

У нас же есть время до ночи. Так что не все потеряно!

– Пойдем кушать! – потянула меня за рукав Настя, едва мы положили вещи.

– А потом купаться!

– Это же не пляжный город, а исторический. Тут бродят по улицам, ищут памятники архитектуры, наслаждаются древними видами. Музеи, артефакты, все дела.

– Музеи, – выдохнул я. – Скукотища.

На самом деле я любил музеи. Просто в данный момент мне по душе был пляж.

Мы спустились на первый этаж и отыскали столовую. Это было небольшое и уютное заведение, стилизованное под шалаш древних индейцев. Я сразу вспомнил старый мультик, в котором пес Шарик с умным видом говорил: «Вигвам называется». Так и было. Вместо дверей – тканевые занавески, раздвинув которые, мы увидели увешанный тканями и стилизованными под шкуры убитых животных коврами обеденный зал. Под потолком горели лампы-свечи. Под ногами стелился туман. Пахло чем-то приторно-сладковатым. За массивной деревянной стойкой стоял форменный индеец с сигаретой в длинном мундштуке в зубах. Он, как и все перуанцы, улыбался. Зубы у него были длинные и желтые.

В зале царил полумрак. Столиков оказалось немного, а незанятых было всего два. Мы уселись в мягкие плетеные кресла. Как-то неловко даже было класть руки на стол – он был укрыт скатертью с рисунками, на которых плоские индейцы ловили плоскую ламу при помощи плоских же топоров и стрел. Рисунки были сделаны так, чтобы ни у одного туриста не возникло сомнений, что их нарисовали несколько тысяч лет назад.

Перед нами возник тот самый перуанский индеец (или как их вообще звать?) с сигаретой и на чистейшем испанском (как впоследствии рассказала Настя) объяснил, что до обеда еще три часа, но если милейшие люди желают, он может приготовить им омлет с ветчиной и помидорами, а за отдельную плату угостить национальным перуанским блюдом. Также есть чудеснейший перуанский кофе со специями.

Я захотел кофе и омлет, а Настя была не прочь отведать национальное блюдо. Пока нам все это готовили, она залезла в Интернет через планшет и начала вслух зачитывать названия блюд:

– Могут приготовить, так, сальтадо. Это рагу из овощей по-нашему. Или, вот, смотри, уанкаина папас. Папас – это картофель по-испански. Выглядит неплохо, кстати.

– Как что?

– Как картофель с луком. Или еще такая штука – аррос-кон-чокло. Как будто я в вестерне каком-то, а это названия вождей племени краснокожих, да? Карапулькра! Смешное название. Мясо какое-то. Может быть, мне мясо пожарят? Неплохой такой кусок перуанского мяса! Еще есть ко-ко, кинуа, палта а-ля хардинера, касса-реллека. Прямо чувствую, как на языке эта «реллека» перекатывается. Прелесть, а не язык!

Я растянулся в плетеном кресле, вытянув ноги. Принесли кофе – надо заметить, очень вкусный кофе! В двери столовой вошел Леопольд. Он переоделся – надел белые брюки, белую же рубашку и туфли. Причесал и уложил волосы (кажется, даже усы слегка причесал). В нагрудный кармашек рубашки вложил какой-то пышный красный бутон. Оглядевшись, Леопольд увидел нас, приветливо взмахнул рукой и подошел.

– Разрешите?

– Всегда пожалуйста.

Ученый пододвинул кресло, сел, положил руки на стол и принялся нервно перебирать пальцами предметы на столе: взял солонку, повертел, взял перечницу, потом достал зубочистку, отложил, помял салфетку.

– Вы выглядите так, будто собрались на свадьбу, – заметила Настя, отрываясь от чтения. – Как персонаж книги Габриэля Гарсии Маркеса. Одинокий влюбленный диктатор…

– Скорее, одинокий ученый, – усмехнулся Леопольд. – Так и есть, гхм. Почти на свадьбу… Так сказать…

– Роза Ивановна! – воскликнул я, догадавшись. – Ну, конечно! Она где-то здесь? Вы договорились встретиться?

Настя непонимающе посмотрела на нас. Я торопливо объяснил:

– Первая любовь Льва Игнатыча. Он много о ней рассказывал в университете. Именно здесь, в Куско, они познакомились. Представляешь, два русских человека встретились? У нее отец эмигрировал когда-то давно в Нью-Йорк из СССР, нашел себе молодую американку, взял в жены…

– Да, да, – подхватил Леопольд. – У них родилась дочь, а спустя девятнадцать лет я познакомился с ней в одном из заведений города. Я – дипломат, ученый человек, житель Советского государства. А она – дочь эмигранта, журналиста, отправившаяся вместе с отцом в Перу в путешествие.

– Как же это романтично! – пробормотала Настя.

Тут мне принесли омлет, а ей колоритное национальное блюдо – рис со специями в горшочке. Настя, отвлекшись, полезла в Интернет, выяснять, как это блюдо называется на местном наречии, и выяснила, что это и есть, ни много ни мало, рис в горшочке. Нахмурившись, она сказала:

– Как-то жиденько у них с колоритом. – И принялась уплетать за обе щеки.

А Леопольд тем временем самозабвенно продолжал:

– Роза… Какое чудесное имя! Лучшая история в моей жизни! Мы влюбились друг в друга с первого взгляда и несколько дней практически не разлучались. Гуляли по площадям Куско, ездили на экскурсии, побывали в Мачу Пикчу и еще на десятках, нет, на сотнях развалин, исторических местах исчезнувших цивилизаций! Понимаете, гхм, тут атмосфера! Воздух, воздух какой! Все пропитано историей! Любовь здесь вспыхивает мгновенно. Одной искры достаточно!..

– И что же? – жуя, поинтересовалась Настя.

– Потом обо всем узнал ее отец, – нахмурился Леопольд. – Времена были такие, что эмигранты не сильно любили свою бывшую Родину. Вернее, то, что в ней творилось. А я был настоящим воплощением советского человека и был настроен несколько, эээ, враждебно по отношению к тем, кто бросил страну… В общем, тут еще всплыло, что мне тридцать четыре, а ей девятнадцать. Ее отец был старше меня всего на шесть лет. Мы встретились с ним в небольшом ресторанчике с прекрасным видом на пушистый лес и горный серпантин. Я, гхм, как сейчас помню, что вокруг было необычайно тихо. Только где-то за окном шелестела птица. Она не пела, а именно шелестела. Как будто кто-то быстро-быстро перелистывал тетрадь на ветру.

– Вы подрались? – Глаза Насти загорелись.

Я слышал эту историю несколько раз. Что поделать, Леопольд любил предаваться воспоминаниям на лекциях. Его истории раз за разом обрастали подробностями, становясь похожими на литературное произведение, которое постоянно редактируют.

Леопольд пожал плечами.

– Увы мне, – сказал он. – Я был ученым, ценил ум, а не силу. Мне казалось, что сила знаний ставит меня выше остальных. На самом деле все было не так.

– Вас избили?

– Грубо говоря, да, – пожал тощими плечами Леопольд. – Не очень сопротивлялся, знаете ли. Бывают мгновения, когда лучше не давать сдачи… Да я и не умел… Одним словом, гхм, рассчитывать на что-то серьезное при таком отношении было сложно… Я принял решение встретиться с Розой и все ей объяснить. Мы не могли быть вместе, и дело с концом.