Стивен Джонс - Вампиры Страница 17

Я начал злиться, так как слишком многое было непонятным. И чего, собственно, я боялся? Россказней Марио? Нет, ведь я прекрасно знал, что итальянцы обожают сгущать краски, в таких делах им нет равных.

Я взялся за ручку шкафа и резко дернул ее на себя. Поначалу я не обнаружил здесь ничего примечательного. Да я в общем-то и не знал, куда мне следует смотреть и что искать. В самом низу стояли туфли из дорогой кожи, две пары. На плечиках висели костюмы, на первый взгляд, совсем детских размеров. И… О боже, жилетка… Господи… Я попятился на подгибающихся ногах. Пронзительная тишина комнаты оглушала, доводила меня до исступления.

— Питер?

Она возникла в дверях номера и медленным шагом стала приближаться ко мне. Ее глаза пылали огнем желания. На губах играла улыбка, но вдруг выражение лица начало меняться. Девушка уже успела правильно оценить ситуацию. Огонь вожделения в глазах Эдриен сменился огнем презрения, а затем гневом и яростью.

— Питер?! — произнесла Эдриен снова, но уже с совершенно иной интонацией.

Я постарался увернуться от ее протянутых ко мне рук, рук, которые никогда меня не касались и которых еще не касался я сам. В мгновение ока я очутился в спальне. Схватив с кровати галстук и пиджак, я с истошным воплем бросился к окну. Когда мне удалось уже наполовину выбраться, Эдриен настигла меня. Я отчаянно пытался оттолкнуть ее, по цепкие пальцы девушки сомкнулись на моем предплечье. С чудовищной силой Эдриен стала втаскивать меня обратно в свою чертову берлогу. Ее глаза горели адским огнем.

— Питер!

Упершись ногами в стену, я резким движением оттолкнулся и выпал из окна, обретя таким образом желанную свободу. Мое приземление в заросли кустарника было вполне удачным. Оказавшись внизу, я со всех ног бросился прочь, подальше от этой обители зла. Я бежал наугад, не разбирая дороги, то вверх, то вниз, по холмам и оврагам, мимо пиний, упиравшихся своими макушками в безмятежно-звездное средиземноморское небо. Где-то далеко мелькали мирные огоньки укрытой чернотой южной ночи деревни.

Утром, оглядываясь на события минувшей ночи, я поражался тому счастливому стечению обстоятельств, которое позволило мне избежать гибели. Я не мог понять, как, упав с такой высоты и скатившись кубарем по обрывистому склону холма, я остался невредимым? Мне удалось пережить ту страшную ночь, удалось улизнуть от Эдриен!

Окончательно придя в себя только на закате дня, я ощупал свои синяки, ссадины и массивную шишку на лбу. Мой путь в гостиницу был непрост. Кое-как доковыляв до места, я забаррикадировался в номере и просидел так, тихо страдая, до глубокой ночи, до самого времени моего отъезда.

Слабак? Может быть…

Лишь по дороге в Геную, в компании окружавших меня попутчиков, я, сидя у окна и пригревшись на солнышке, вновь обрел способность здраво мыслить. Я закатал рукава рубашки и внимательно осмотрел след клешнеобразной пятерни, который оставила ведьма. Ее ногти так глубоко вонзились в мою кожу, что я опасался, как бы на их месте не остались шрамы. Глядя на пострадавшую руку, я вновь вспомнил о том шкафе, а именно о его содержимом. О человеке, точнее, о немногом, что еще оставалось от него и было похоже на высушенную мумию. Однако эта мумия с руками-соломинками и головой, уменьшившейся до размеров детской, все еще дышала. Дыхание было совсем слабым, голова свешивалась на грудь, касаясь ее подбородком. Но самым ужасным было то, что он висел, прикрепленный огромной прищепкой к перекладине в шкафу. Прищепка с бульдожьей яростью впивалась в собранные в складки излишки кожи на его голове. Его тонюсенькие ноги беспомощно болтались в воздухе. Мне не забыть его глаз, все еще молящих о пощаде.

Но речь в данном случае не о глазах… А что касается зеленого цвета, то отныне я его просто ненавижу.

Брайан М. Стэблфорд

Возлюбленная вампирши

Перевод: Ольга Ратникова

Брайан Стэблфорд опубликовал более пятидесяти романов и двести рассказов; он также является автором нескольких документальных книг, сотен статей в различных журналах и справочниках, сборников переводов с французского языка и антологий. Стэблфорд читает лекции по литературному творчеству в колледже Короля Альфреда в Винчестере.

В числе его произведений — «Империя страха» («The Empire of Fear»), «Свежая кровь» («Young Blood»), «Лондонские оборотни» («Werewolves of London») и серия романов, действие которых происходит в будущем — «Унаследуй Землю» («Inherit the Earth»), «Зодчие бессмертия» («Architects of Emortality»), «Фонтаны юности» («The Fountains of Youth»), «Комплекс Кассандры» («The Cassandra Complex»), «Темный Арарат» («Dark Ararat») и «Экспедиция „Омега“» («The Omega Expedition»). Недавно опубликованы сборник «Сложности и другие рассказы» («Complications and Other Stories»), «Поцелуй козла: История о привидениях из двадцать первого века» («Kiss the Goat: A Twenty-first Century Ghost Story»), перевод книги Вилье де Лиль-Адана «Клер Ленуар и другие рассказы» («Claire Lenoir and Other Stories»), вышедший в издательстве Tartarus Press, и переводы романов Поля Феваля «Графиня Вампир» («The Vampire Countess»), «Тень рыцаря» («Knightshade») и «Город вампиров» («Vampire City»). В настоящее время Стэблфорд работает над Словарем истории научно-фантастической литературы («Historical Dictionary of Science Fiction Literature») для издательства Scarecrow Press.

«„Возлюбленный вампирши“ написан в 1986 году, — вспоминает Стэблфорд, — тогда я увлекся возрождавшейся темой вампиров. Новое течение по-своему раскрывало сексуальный подтекст классической викторианской литературы (особенно сильное впечатление на меня произвели „Вампиры Альфамы“ („Vampires of Alfama“) Пьера Каста). Познакомившись с мнением некоторых критиков, считающих, что вампиризм Дракулы является метафорой сифилиса, я пришел к выводу о том, что ревизионистская литература о вампирах с таким же успехом может иносказательно описывать СПИД».

Предлагаемый рассказ в трогательно романтической форме воскрешает тему вампиризма и закладывает основу для дальнейшего творчества писателя.

Мужчина, полюбивший женщину-вампира, обретает долголетие, но в конце концов смерть ждет и его.

Было тринадцатое июня лета Господня 1623-го. В Великую Нормандию рано пришла прекрасная теплая погода, и лондонские улицы купались в солнечных лучах. Город кишел народом, в порту сновали корабли — в тот самый день в док вошло три судна. Один из кораблей, «Фримартин», прибывший из Мавритании, вез товары из Черной Африки — слоновую кость и шкуры экзотических животных. Ходили также слухи о более заманчивых вещах, провозимых тайно, — драгоценных камнях и магических зельях, однако прибытие кораблей из дальних стран всегда сопровождалось подобными толками. Нищие и уличные мальчишки, как обычно, толпились в доках, привлеченные разговорами, и приставали к морякам, одинаково жадные до новостей и медяков. Единственные равнодушные лица в Лондоне принадлежали казненным преступникам, чьи головы украшали копья на Саутворкских воротах. Лондонский Тауэр эта суета также не трогала, и его высокие грозные башни, возвышающиеся над городом, казалось, принадлежали какому-то иному миру.

Эдмунд Кордери, придворный механик эрцгерцога Жерара, наклонил маленькое вогнутое зеркало в медном приборе, стоявшем на его рабочем столе, и пойманный луч вечернего солнца, преломляясь, устремился через систему линз.

Отвернувшись, он приказал сыну, Ноэлю, занять свое место.

— Взгляни, как он работает, — устало произнес мастер. — Я с трудом могу сфокусировать зрение, уж не говоря о том, чтобы настроить прибор.

Ноэль, прищурившись, приложил правый глаз к линзе микроскопа и повернул колесико, регулирующее высоту предметного столика.

— Прекрасно, — ответил он. — Что это такое?

— Это крыло бабочки.

Эдмунд, осмотрев полированную столешницу, убедился, что остальные предметные стекла готовы к демонстрации. При мысли о предстоящем визите леди Кармиллы его охватила смутная тревога, которую он всячески стремился подавить. Даже в давние дни она редко навещала его в лаборатории, и встреча с ней здесь, на его собственной территории, грозила разбудить воспоминания, дремавшие даже тогда, когда он мельком видел ее в общедоступной части Тауэра или на публичных церемониях.

— Стекло с водой не готово, — заметил Ноэль. Эдмунд покачал головой.

— Когда понадобится, я сделаю свежий образец, — пояснил он. — Живые существа хрупки, и мир, существующий в капле воды, очень легко разрушить.

Кордери еще раз оглядел рабочий стол и убрал из виду тигель, задвинув его за ряд банок. Навести здесь чистоту не представлялось возможным — да в этом и не было необходимости, — но он чувствовал, как важно поддерживать определенный порядок и систему. Желая отогнать беспокойство, Эдмунд подошел к окну и устремил взгляд на искрящиеся воды Темзы и странное серое сияние, окутывавшее крытые шифером крыши домов на противоположном берегу. Отсюда, с головокружительной высоты, люди выглядели совсем крошечными; Эдмунд казался себе выше ростом, чем крест на церковной колокольне около Кожевенного рынка. Не будучи набожным, Кордери находился во власти такого сильного смятения, так жаждал выразить его каким-нибудь действием, что вид церковной башни заставил его перекреститься и пробормотать слова молитвы. Однако он тут же выругал себя за это ребячество.