Михаил Анохин - Проклятая повесть Страница 17

– Так, – перебила мужа Людмила, – я догадываюсь, что умерший Мерцалов послал Адамова к черту и тем самым предопределил свою судьбу. Так?

– В общем, да, – Битюгин развел руками, как бы говоря: «Все, мне к этому нечего добавить».

– Не смеши, Лева! В мире столько людей посылают друг друга не то что к черту, но и во все самые срамные места и ничего! Живут и здравствуют! Ты пытаешься из, действительно, странных фактов создать не менее странную теорию.

– С чего ты, голуба, взяла, что я создал теорию? Я ведь ясно сказал, что никак объяснить это не могу! Теории объясняют, а я не могу объяснить.

– Хочешь, я тебе дам один адресок: там, по средам, собираются «объясняльщики – аномальщики», – на этот раз она торжествовала, потому что выражение лица Битюгина было глуповатым.

– Бывала, бывала я на этих собраниях, тоже ведь, знаешь, увлеклась как-то всем этим необычным, чудесным, загадочным. Играла во мне дурь.

Теперь наступила очередь Битюгина задавать вопросы:

– Ну и как они тебе показались?

– Да плохо показались, плохо! Хотя… – Она на минуту задумалась.

Лев Петрович терпеть не мог таких пауз и потому встал из-за стола.

– Ты куда? – Спросила Людмила.

– Пока ты думаешь, что сказать, я воды в чайник налью.

– Я думаю вот о чем: тебе следует там побывать и послушать этих господ-товарищей. Коли в тебе дурь «аномальная» играет, то самая пора… доспел, значит.

На следующий день, в обед, Котова позвонила куда-то и через полчаса зашла в кабинет мужа и дала ему адрес, как она сказала: «не хорошей квартиры».

– Булгакова вспомнила? – Усмехнулся Битюгин характеристике квартиры, данной супругой.

– С тобой, Лева, вспомнишь и Фому Аквинского, не то, что Булгакова. Не удивлюсь, если в один из дней не предложишь мне сходить на исповедь в церковь. Предупреждаю сразу, что не пойду.

– Грех есть, да? – он дотронулся до талии жены.

– Лева, хулиганить на рабочем месте, в нашем возрасте, неприлично. А кто без греха… знаешь ведь? – Людмила шепнула ему на ухо.

Насчет исповеди и церкви Людмила сказала не с бухты-барахты, потому как знала, что Битюгин на старости лет крестился. Однако Людмила улучила удобный момент, чтобы вот так, косвенно, выразить своё отношение к возможной религиозности супруга.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На квартире уже знакомой нам Зинаиды Яковлевны Огарковой сидели за бутылкой армянского коньяка Лялькин и замглавы города, правая рука САМОГО, некто Мымриков Андрей Борисович. На столе, в огромном блюде красовался салат, стоивший немалого труда и фантазии Зинаиды Яковлевны. В хрустальной вазе истекали медвяным соком, желтые абрикосы.

– Я в это не верю, Геннадий Петрович! – воскликнул Мымриков. – Масоны, мировое правительство, какие-то махатмы…

– Не верите? Ну, так вот: как вы думаете, чем занимается Ваш шеф?

Вопрос этот озадачил Андрея Борисовича:

– В каком смысле?

– В самом прямом. – Лялькин как-то напрягся, изменился в лице, словно превозмогал страшную головную боль. В каком-то смысле так оно и было, так оно случалась всегда, когда Лялькин произносил про себя заветную фразу, открывающую, как он считал, доступ в «информационное пространство Земли».

Смысл этой фразы был неизвестен Лялькину и казался сплошным набором слов, ритмически организованных. В Московской школе на заключительном занятии, наставник по медитации сказал:

– Мне остается немногое: сообщить вам, каждому в отдельности, тайно индивидуальный пароль, для выхода в астрал.

Ударил гонг, пророкотал барабан, и все смолкло. Это было вступление к медиативной музыке, восходящей из низкочастотного спектра, до запредельно высоких, почти ультразвуковых частот.

– Музыка вращения небесных сфер, – так говорил наставник, добавляя, что «её слышал Пифагор в Египте во время своего посвящения в древние тайны мироздания».

Гуру погрузил выпускников в медиативное состояние и, обходя сидящих, произнес эту фразу на ухо Лялькину.

Вот и сейчас, чтобы сломить недоверие собеседника, Лялькин мысленно произнес это слово, заранее приготовившись к головной боли. Когда «открывался астрал», мозг Лялькина пронзала стрела боли. Это была плата за вход. Так случилось и на этот раз. Зинаида Яковлевна заметила, как судорога боли прошла по его лицу.

– Вам плохо? – участливо дотронулась рукой до плеча Геннадия Петровича, но тут же отдернула её, словно коснулась оголенного провода. Мымриков недоуменно глядел на эту скоротечную сцену.

– Мне хорошо, – процедил сквозь зубы Лялькин, проклиная участливость Зины. – Так вот, хотите, я скажу, что делает ваш шеф?

Мымриков молча кивнул головой.

– Он сидит в торце стола. – Начал Лялькин слегка измененным голосом, – Стол большой, длинный. Перед ним бумага. Да, оперативная сводка из горотдела… – и не договорил много еще чего из того, что прочитал в мыслях главы города: посчитав, что и этого достаточно.

– А теперь, – Лялькин, стараясь удержать видение в своем сознании, – позвони ему.

Ошеломленный происходящим, Мымриков вытащил из кармана пиджака мобильный телефон и набрал номер шефа.

– Анатолий Валерьевич, добрый вечер. Чем заняты?

– Ты по делу или так? – явственно прозвучало в комнате.

– По делу, Анатолий Валерьевич. Я вам говорил насчет одного экстрасенса…

– Пошли его к черту! У меня что, забот нет других? Вот читаю оперативную сводку и диву даюсь: наркомания, проституция… СПИДом уже от донорской крови заражаются! А ты мне с чепухой!

На этом разговор оборвался, но Лялькин через открывшийся информационный канал успел-таки внушить мысль Анатолию Валерьевичу о своей надобности. Успел-таки передать тот код, который открывает сознание посторонних людей, делает их восприимчивыми к внушению. Мымриков был поражен способностями Лялькина. Огаркова торжествовала.

– Как вам это удалось? – удивился Мымриков, разливая коньяк по рюмкам.

Лялькин приходил в себя от спонтанного, неподготовленного выхода в «астрал».

Это было непросто, особенно непросто под внимательным взглядом Мымрикова. Впрочем, все эти слова: «астрал», «иномиры» – всего лишь ширма, за которой скрывается Дьявол со своим падшим воинством.

Но не станешь же говорить прямо, что получил информацию от приставленного Сатаной духа? Что все или большинство «прозрений» приходят к человеку именно из этого источника, волей неволей подготавливающего мир к своему кратковременному воцарению.

Это была тайна посвященных, о которой раструбили невежественные попы в церквях. Но кто им верит? Да и верят ли они сами? Поэтому он ничего не ответил и минуты две-три приходил в себя. Потом тихим, уставшим голосом спросил: