Марцин Мортка - Городок Нонстед Страница 18

Через час и два бокала вина, уже в ее отвратительной чистой и стерильной квартире, что-то в ней ломается. Логиниться как “львица” и описывает свой случай. Пишет о том, что по утрам со все большим трудом узнает себя в зеркале. О том, что становится кем-то другим. И что не представляет, на что этот другой способен.

7

Взгляд Натана скользнул по стопкам документов на столе и задержался на висящей на стене карте округа. В теплом свете лампы сержанта Оуэна она напоминала сказочную страну, живьем вырванную из книги для мечтателей.

“Может, это и действительно сказочная страна”, - подумал писатель. — “Только в наше время в сказках полным-полно безумцев”.

Он вздохнул и отпил глоток теплого кофе, потом снова посмотрел на полицейского.

Оуэн оперся локтями на стол и низко свесил голову, будто это дело было слишком большим для него.

— Не знаю, как могу вам еще помочь, — хрипло сказал Натан.

— Правду говоря, я тоже не знаю, — Оуэн поднял голову. Кожа у него была землистая, круги под матовыми глазами. — Ваши показания отличаются от того, что мне сказала миссис Крэйг или Скиннер. Но не думаю, что это имеет большое значение. Не думаю, потому что это согласуется с происшедшим с Хобсоном. В голове у меня это не укладывается.

— Дело в том, что уважаемый житель города, тренер, учитель и т. д., оказался педофилом? — спросил Натан. — Или в том, что вдруг, в течение минуты постарел лет на 30 и помер от старости?

— И в том, и в другом, если начистоту. — Оуэн толкнул компьютерную мышку, экран ожил. — В полицейских архивах упоминаний о нем нет. Может быть, его эээ… склонности стали проявляться недавно. Может быть, прошлые прегрешения сошли ему с рук. Что же до обстоятельств смерти… У коронера, скорее всего, появится пару седых волос во время изучения останков Хобсона. — Он сухо, астматически засмеялся. — Знаете, мистер Маккарниш, Нонстед только кажется спокойным. У нас тут достаточно работы. Люди… — Он колебался. Полицейский бесшумно шевелил губами, как будто подбирал нужные слова. — С людьми что-то происходит, — выдавил он наконец и посмотрел Натану прямо в глаза. — Делают странные вещи. Раз в определенный период кто-то исчезает в лесу. Или забаррикадируется в доме и стреляет по лампам. Упаковывает вещи и в панике бежит из города. Начинает кого-то выслеживать. Бегает и вопит как призрак. Несколько лет назад один тип — довольно пожилой — застрелился посреди города, перед автобусной станцией. А остальные… А остальные стараются не обращать внимания. Не замечать.

Делают вид, что все в порядке. — Улыбнулся Натан.

— О, вижу, что вы долго беседовали со Скиннером. — Скривился полицейский и отвел взгляд. Писателю показалось, что неудовольствие стража порядка наиграно. Он склонился к полицейскому.

— Да, немного поговорили, — равнодушно признался он. — В этом же нет ничего плохого, не правда ли?

— Нельзя верить ни одному слову, сказанному Скиннером. — Оуэн сейчас излучал напористость и уверенность в себе. — Это врун из тех, которые упрямо хотят привлечь к себе внимание. Кто-то такой, как вы — чужак в городе — для него “идеальная жертва”.

— Это все, сержант?

— Да. — Полицейский поднялся, чтобы пожать руку Натана. — Прошу в течение какого-то времени не уезжать из города. Возможно, нам понадобятся ваши показания.

— Ясно.

Над крышами Нонстеда разливался серый, сентябрьский свет. Тяжелые тучи нависали над антеннами, столбами линии электропередач, и бомбардировали город тугими струями дождя. Возле полицейского участка промчался фургон, обрызгав ботинки Натана.

Англичанин сжал веки так сильно, что голова пошла кругом. Он всю ночь провел в полиции, уже давно переварил вчерашнюю пиццу. От усталости перед глазами плясами темные пятна, но возвращаться домой он не хотел. После того, что довелось пережить в “Прэттс Хэт”, возвращение домой казалось ему трусостью. Где-то между этими избитыми дождем домами скрывалась Тайна, возбуждающая в его душе страх и любопытство. Он знал, куда обязан пойти.

Дом Анны Крэйг выглядел также мрачно и понуро, как и соседние. Потоки дождевой воды катились по покрашенным белой краской деревянным стенам. Дождь бил вьющиеся по шесту розы, без жалости стучался в окна. Даже пластиковый гном в саду казался грустным и угнетенным.

Едва Натан добежал до калитки, дверь открылась, в проеме появилась Анна и выкинула кипу бумаги. Некоторые бумажки пристали к мокрым ступеням, другие пробовали взлететь во влажном воздухе и опускались в саду, на траву, ветки самшита, колючки роз, одна приклеилась к щеке гнома.

— Анна! — закричал Натан. Его крик пробился сквозь шум ливня. Анна остановилась.

— Чего?

Натан стоял как вкопанный.

— Я… Э-ээ-э… Хотел убедиться, что у тебя все в порядке.

Она покачала головой, как бы просыпаясь от глубокого сна.

— Все ли у меня в порядке? — повторила она. — Да, наверное, да. Входи, о Боже. Входи. Не мокни там.

Он вошел. Анна закрыла дверь.

— Извини, я… — Она не окончила и только махнула рукой в сторону нескольких ящиков, стоявших в коридоре. Один из них был приоткрыт, из него торчал рукав мужской пижамы.

— Понимаю. — Кивнул головой Натан. — Не думаешь, что полиция захочет осмотреть его вещи?

— Придется им тогда их собрать, — сказала она сквозь зубы. — У меня нет желания жить в доме, в котором есть напоминание о… о…

Она отвела взгляд и несколько раз сглотнула слюну.

— Хочешь кофе? — Не ожидая ответа, она прошла в кухню. Натан пошел следом за хозяйкой. Он с благодарностью принял протянутое полотенце.

При свете дня кухня показалась более приятной, хотя за окном и хлестал дождь, а по конам текли струи. Натан отметил стильные занавески ручной работы, старую кофемолку на деревянной подставке, горшки с луком-резанцом, базиликом и какими-то травами, названий которых он не знал, и несколько толстых свечей на столе. Не колеблясь, писатель подошел и зажег некоторые из них. По кухне разнесся запах лаванды.

Анна, наливающая воду в стильный жестяной чайничек, улыбнулась.

— Где малышка? — спросил Натан.

— Спит. Я ее не будила — зачем? У меня есть время, чтобы… чтобы очистить дом. Дай мне зажигалку.

Ее рука подрагивала, но газ зажегся, в чайнике весело зашумела вода, и вскоре кофе был разлит в чашки. К аромату лаванды прибавился успокаивающий запах кофе.

Первый глоток, хотя кофе был чудовищно горячим, стал для Натана благословением.

— Тебе не кажется сейчас все каким-то… нереальным? — спросил он, всматриваясь в залитое дождем окно.