Стивен Кинг - Безнадега Страница 18

— Все отлично. Передай детям привет. — Всегда передаю. Они отмахиваются, но я передаю. Пока.

Джонни не глядя положил трубку на рычаг, а когда телефонный аппарат свалился на пол, даже не повернулся. Джон Стейнбек со своей собакой пересек страну в кемпере. А он, Джонни, практически не ездил на своем «харлей-дэвидсон-софтейле» с объемом цилиндров 1340 кубических сантиметров. Не «Американское сердце». Тут Терри не права, и не только потому, что несколько лет назад на экраны вышел фильм Джеффа Бриджа с таким названием. Не «Американское сердце», а…

— «Путешествие с „харлеем“ note 20, — пробормотал Джонни.

Нелепое название, смешное название… но разве оно хуже, чем «Смерть во второй смене» или «Кормящие огонь»? Пожалуй, название сработает, привлечет внимание. Джонни привык доверять своей интуиции, а тут он чувствовал, что попал в точку. Он сможет пересечь всю Америку на своем кремово-красном «софтейле» от Коннектикута на Атлантическом побережье до Калифорнии, той ее части, что граничит с Тихим океаном. Книга очерков может заставить критиков по-новому взглянуть на Маринвилла, может даже попасть в список бестселлеров, если… если…

— Если она будет написана с открытым сердцем. — Сердце Джонни стучало, как паровой молот, но впервые его это не пугало. — Так, как писал Стейнбек.

Он поднял телефонный аппарат с пола и набрал номер своего агента.

— Билл, я вот тут сижу, думаю об эссе, которые я написал в молодости, и у меня возникла фантастическая идея. Поначалу ты, возможно, решишь, что я сбрендил, но, прошу тебя, выслушай до конца.

Когда Джонни поднялся по песчаному откосу на дорогу, он увидел копа, который стоял позади «харлея» и переписывал в блокнот его номерной знак. Этот коп был гигантом, ростом никак не меньше шести футов и шести дюймов, а весом за двести семьдесят фунтов.

— Добрый день, патрульный. — Джонни посмотрел вниз и заприметил маленькое темное пятнышко у промежности джинсов. Как бы ты ни прыгал и ни скакал подумал он, последние две капли падают в штаны.

— Сэр, вам известно, что парковать транспортное средство на федеральной дороге запрещено? — спросил коп, не поднимая головы.

— Нет, но я не думаю…

…что это может создать какие-либо проблемы на такой пустынной дороге, как федеральное шоссе 50, хотел закончить Джонни, тем самым пренебрежительным тоном, каким привык разговаривать с обслугой, но увидел нечто, заставившее его передумать: кровь на правом манжете и рукаве рубашки копа, много крови, теперь уже засыхающей. Наверное, он только что убирал с дороги тушу большого зверя, лося или оленя, сбитого лихачом. Отсюда и кровь, и плохое настроение. А рубашку-то можно выкидывать. Такое пятно не отстирать.

— Сэр? — резко бросил коп.

Номер он уже записал, но продолжал смотреть на мотоцикл, сдвинув светлые брови, рот его превратился в узкую полоску. Коп словно не хотел видеть владельца мотоцикла, и без того на душе тошно.

— Ничего, патрульный, — ровным, нейтральным голосом ответил Джонни. Действительно, зачем злить этого здоровяка, если у него и так выдался плохой день.

— Закон также запрещает справлять физиологическую нужду в пределах видимости с федеральной дороги, — добавил коп, по-прежнему не поднимая головы, с блокнотом в одной руке и взглядом, остановившимся на задней номерной пластине мотоцикла. — Вы это знали?

— Нет, очень сожалею. — Джонни так и подмывало расхохотаться, но он сдержался.

— А такой закон есть. Я собираюсь вас отпустить… — коп первый раз посмотрел на Джонни, и его глаза широко раскрылись, — …ограничившись предупреждением, но…

Он замолчал, а глаза его так и остались распахнутыми, словно у ребенка, мимо которого по улице шествует цирк с клоунами и акробатами. Такой взгляд был Джонни не в диковинку, только он никак не ожидал увидеть его в Неваде. И самое поразительное, что так смотрел на него гигантский коп со скандинавскими корнями, который мог читать разве что «Шутки с вечеринок» в «Плейбое» да журнал «Оружие и амуниция».

Поклонник, подумал Джонни. В пустыне между Эли и Остином наткнуться на почитателя своего таланта — это нечто.

Ему не терпелось поведать об этом Стиву Эмесу, с которым он намеревался встретиться вечером в Остине. Черт, да он еще днем позвонит Стиву по сотовому телефону… если здесь есть сотовая связь. Скорее всего ее нет. Кто ставит в пустыне узловые станции? Правда, батарейка в его трубке полностью заряжена, он вчера подзарядил ее, но со Стивом не разговаривал после отъезда из Солт-Лейк-Сити. По правде говоря, не любил Джонни сотовых телефонов. Он не верил, что они вызывают рак, все это вымыслы желтой прессы, но…

— Святой Боже, — пробормотал коп. Его правая рука с залитым кровью рукавом поднялась к правой щеке. — Святой Боже.

— Что случилось, патрульный? — спросил Джонни, сумевтаки подавить улыбку. В одном он ничуть не изменился: нравилось ему, знаете ли, когда его узнают. Господи, как же ему это нравилось.

— Вы… Джон Эдуард Маринвилл! — выдохнул коп. Он робко улыбнулся, и Джонни тут же мысленно произнес: О, мистер полисмен, какие у вас большие зубы. — Я хочу сказать, ведь это вы, правда? Вы написали «Радость»! И, о черт, «Песнь молота»! Я стою рядом с человеком, написавшим «Песнь молота»! — И вот тут коп особенно тронул Джонни: протянул руку и коснулся его кожаной куртки, чтобы доказать себе, что писатель действительно стоит перед ним и происходит все это наяву. — Святой Боже!

— Да, я Джонни Маринвилл, — скромно признал Джонни (к этому тону он прибегал только в подобных случаях). — Хотя должен признаться, что впервые меня узнал человек, который видел, как я справляю малую нужду у обочины дороги.

— Да забудьте вы об этом. — Коп схватил руку Джонни.

За мгновение перед тем, как их руки соприкоснулись, Джонни заметил, что ладонь копа также в крови и его линия жизни и линия любви скрыты буровато-красной пленкой. Джонни все еще улыбался, пока они жали друг другу руки, но чувствовал, что уголки его рта начинают опускаться. Кровь попадет на меня, думал он. А до Остина помыть руки негде.

— Вы же один из моих любимых писателей, — говорил коп. — Я хочу сказать, Господи, «Песнь молота» — это что-то потрясающее… Я знаю, критикам ваш роман не понравился, но что они понимают?

— Мало что, — согласился Джонни.

Ему очень хотелось, чтобы коп побыстрее отпустил его руку, но гигант, похоже, относился к тем людям, которые очень ценят непосредственный контакт. И Джонни чувствовал силищу копа. Если бы здоровяк захотел сжать ему руку, то любимый писатель копа отстукивал бы следующую книгу левой рукой, по крайней мере первые два месяца.