Ли Майерс - BRONZA Страница 18

Дракон надменно вскинул голову, увенчанную короной белых рогов.

–  Не твоя забота – печалиться о нем! Я сам позабочусь о своем возлюбленном! А что до твоей просьбы – Я никогда не освобожу его!

Сэйрю величаво поднялся. Серебристые, отливающие в зелень волосы окутали его фигуру ниспадающим до земли плащом.

–  Не желаешь ли позавтракать со мной? Я поведаю тебе свой замысел, – смягчился он. – Потому что тебе предстоит воплощать его…

Бьякко покладисто кивнул.

Красная, с благородным золотистым оттенком, жидкость плескалась в тончайшем фарфоре, просвечивающем на свету в их пальцах.

–  И каков же твой замысел? – спросил Бьякко, делая глоток. – Неужели время искупления для него уже пришло? Но готов ли он?

–  Зачем ты говоришь об искуплении? Зная, что и маленькая снежинка, упав на вершину горы, может скатиться к ее подножию огромным снежным комом, сметая все вокруг…

Узкая кисть осторожно звякнула чашечкой о блюдце, как и в предыдущий раз, но голос Сэйрю заметно похолодел.

–  Подойди! – позвал он того, кто с трепетом ждал, когда же на него обратят внимание.

Бьякко забыл о чаепитии.

–  Это… «что»?! Да Кайя увидит… и сразу взбесится!

–  Вот и пусть бесится!

Холодный взгляд Сэйрю сказал гостю, что время визита истекло. В янтарных глазах гиганта появился опасный блеск.

«Как бы я хотел перегрызть тебе горло! – Тигр нервно хлестанул себя хвостом по бокам. – Это ты заставил Имару обезуметь. О, как легко тебе было убивать его, ослепленного ненавистью! Твоя «снежинка» Сэйрю – она сошла лавиной на все наши головы! Твое жестокое, эгоистичное сердце… Прокля́тое, когда же оно успокоится?!»

В длинном прыжке распластав свое могучее тело, унося на спине фигурку золотоволосого отрока, Бьякко исчез в шелесте лезвий тростника. В своем Царстве…» Книга 12-ти Лун, глава пятая

Мадам Леру сердито, но сдержанно распекала нерадивую служанку, когда услышала его шаги. Впервые за неделю виконт вышел из своей комнаты, и она сразу же забыла о такой мелочи, как разбитая тарелка.

Он спускался вниз одетый в простое дорожное платье: камзол из серого лионского сукна, отделанный всего лишь позументом и серебряными пуговицами, но мадам не могла отвести от него взгляда. Это лицо. Эти каштановые, слегка волнистые волосы. Эти синие, сияющие сапфирами глаза. И губы, что хотелось целовать и целовать. Она незаметно вздохнула. Мужчина, спускавшийся по лестнице, был пределом всех ее мечтаний. Предметом всех ее тайных желаний.

Правда, мадам не питала особых иллюзий, прекрасно понимая, какая пропасть лежит между ним, благородным шевалье, и ею, заурядной буржуа. Но все равно не могла отказать себе мечтать о том, что когда-нибудь виконт позволит ей своим телом согреть его постель.

–  Mon Dieu! Святой Франциск! Месье, я так рада наконец-то видеть вас в добром здравии! Вы как раз к ужину! Ваш любимый пирог скоро будет готов! – заторопилась она к нему навстречу.

– Ну, что вы, право же, совсем засмущали меня! – застенчиво улыбнувшись, вынимая ей сердце этой улыбкой, виконт присел к столу. – Я всего лишь немного устал и отсыпался. Только и всего…

– Немного устали? Отсыпались? Целую неделю?! О, вы такой обманщик, месье! – не поверила его словам мадам Леру.

Положила перед виконтом меню и на правах хозяйки присела рядом. Обсуждая с ним блюда, опять мысленно вздохнула. Не она ли коварными посулами переманила к себе лучшего в Руане кондитера, чтобы баловать любимого мужчину, оказавшегося сладкоежкой, изысканными десертами?

Впервые переступив порог ее гостиницы, отдавая слуге дорожный плащ с треуголкой, виконт с интересом огляделся вокруг; видимо согласившись с чем-то, беспечно тряхнул головой, и каштановая прядь непокорно упала на лоб. Рассмеявшись, он пятерней зачесал волосы назад. У нее захватило дух. Поднимаясь за ней по лестнице, новый постоялец даже не подозревал, что уже похитил сердце женщины.

Расставляя столовые приборы, мадам Леру задумалась. Виконт совсем не походил на других дворян, что останавливались у нее в гостинице. Высокомерные, заносчивые – они так и кичились своим происхождением. Нет, конечно же, она обманывала себя. Разумеется, виконт был таким же, как и остальные дворяне: заносчивым, высокомерным, а порой и грубым. Невнимательным и бесчувственным. Но вместе с тем глаза его лучились добротой. Порывистый и непосредственный. Мужчина с душой ребенка. Порой он напоминал ей потерявшегося щенка, а сейчас особенно, зачем-то сбрив бородку и усы, отчего выглядел моложе и незнакомо.

Он заказал ужин, и ей пришлось вернуться к своим делам: долее находиться возле него было уже неприлично, а мадам совсем не хотелось выглядеть навязчивой. Но и хлопоча по хозяйству, она не забывала изредка поглядывать в его сторону.

Виконт жил в гостинице больше полугода, занимая самые лучшие апартаменты, которые она никому не сдавала, даже если тот отлучался надолго. По тому, как легко он сорил деньгами, расплачиваясь золотом и оставляя прислуге щедрые чаевые, мадам рассудила, что происходит виконт из влиятельной, очень богатой семьи.

Нередко к нему наведывались монахи из монастыря Saint-Michel , что на святой горе архангела Михаила. Таинственные, к слову сказать, личности. Пугающе угрюмые, своими худыми обветренными лицами они скорее напоминали воинов, прячущих под рясами мечи, чем странствующих братьев-бенедиктинцев, торгующих индульгенциями. О чем-то шептались с виконтом, и тот уезжал вслед за ними.

Не зная, чем занимается предмет ее страсти, часто и надолго покидавший гостиницу, какие дела могут связывать шевалье и монахов, мадам Леру предположила, что виконт состоит на службе у архиепископа Руана, примаса Нормандии или даже у самого герцога. На службе, о которой не принято говорить вслух. Хотя, окажись он и в самом деле наемным убийцей, она с легкостью пережила бы и это.

Возвращаясь из своих отлучек, виконт обычно запирался у себя в комнате. Но иногда, бывало и такое, не сразу уходил к себе: оставался ужинать внизу или просто сидел в общей зале у камина, уставившись в огонь. Глубоко задумавшись, прикусив губу. Казалось, оставив что-то очень дорогое в прошлом, он не знал, как вернуться обратно, словно позабыл туда дорогу. У нее ныло сердце от желания помочь ему, утешить. Но какими словами можно было избавить любимого от душевных терзаний? Она боялась даже беспокоить его в такие моменты. Потому что глаза виконта становились почти черными и в них отражалось пламя.