Владимир Александрович - Браслет Изиды Страница 18

В испуге я наклонился к нему и убедился, что дядя лежит в глубоком обмороке.

Около двух часов пришлось нам с лакеем провозиться над дядей, пока он вернулся к сознанию. Но потрясение было слишком сильно, и я уговорил дядю не вставать с постели, тем более что был уже первый час ночи.

— Наконец-то, наконец-то я избавился от этого кошмара, — прошептал больной, пожимая мне руку. — Спасибо тебе, дорогой; ты оказал мне услугу, которой я никогда не забуду. Сам я не был бы в состоянии это сделать. Во-первых, у меня не поднялась бы рука на портрет, а во-вторых… во-вторых, я только теперь понял, что записка, при которой был препровожден ящичек, заключала в себе заочное внушение: вот почему я и не мог расстаться с ящичком. Но внушавший упустил из вида одно: он не запретил мне рассказывать другим обо всем, что меня мучило, м это-то спасло меня! А прежняя сила внушения была уничтожена нравственным потрясением от вероломства Бесси, любовь и жажда мести победили гипноз. Еще раз спасибо тебе.

Покинуть дядю в таком положении я не считал возможным и остался сидеть у его постели. В разговорах, за рюмкой хорошего вина, которое велел подать дядя, время летело незаметно; случайно взглянув на часы, я к удивлению увидел, что уже половина пятого.

Как раз в этот момент в передней раздался сильный звонок. Лакей подал дяде телеграмму. Лихорадочно вскрыв се, дядя пробежал глазами написанное и, откинувшись на подушку, прошептал: «Спасен!»

Телеграмма была от управляющего полтавским имением и гласила: «Сегодня в первом часу ночи скоропостижно скончался ваш кредитор. Торги откладываются до исполнения необходимых формальностей».

— Вот уже и результаты, — обратился ко мне дядя. — Счастье повернулось ко мне лицом. «Исполнение необходимых формальностей»! Это значит, по крайней мере, месяц; а к этому времени у меня будут уже деньги, и полтавское имение не уйдет в чужие руки.

Влияние «эликсира несчастья» прекратилось.

Я оставил дядю в самом радостном настроении.

Уже рассвело, когда я вернулся домой. Торопясь подняться по лестнице, я споткнулся, упал и сломал себе ногу, именно ту ногу, на которую брызнули несколько капель изумрудной жидкости. Это было последним проявлением ее роковой власти.

Теперь я хромаю. Конечно, это очень печально, но моя печаль умеряется тем, что мне не приходится трудиться из-за куска хлеба и дрожать за свое будущее. Дядины дела в блестящем положении. За свою сломанную ногу я получаю от дяди крупную пенсию и знаю, что в его завещании я значусь единственным наследником его огромного состояния.

Ни о маркизе де Ларош-Верни, ни о Бесси Кроссвенор, ни о Солимане мы больше ничего не слыхали, но я глубоко убежден, что многие таинственные, нераскрытые преступление последнего времени совершены при благосклонном участии братьев «Ложи правой пирамиды».

Примечания

Включенные в книгу произведения публикуются по первоизданиям с исправлением очевидных опечаток и ряда устаревших особенностей орфографии и пунктуации. Биографические сведения о В. Мазуркевиче собраны В. Окуловым.

Впервые: Нива: Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения. 1913, № 7–8. Позднее в авторском сб. «Браслет Изиды» (СПб., 1914). Печатается по журнальной публ.

Владимир Константинович Келер (Келлер, 1856–1919) — дворянин, надворный советник, предприниматель, писатель. Состоял членом правления ряда коммерческих обществ, учредителем и акционером о-ва «Электропередача». В 1911–1918 гг. опубликовал в журн. Нива и Новое время ряд рассказов и небольших повестей, в основном мистико-фантастического и оккультного толка, частично включенных также в авторские сб. Автор книг «Брат Генрих: (Масоны наших дней)» (СПб., 1911), «Песнь, живущая в замке» (СПб., 1912) — обе под псевд. В. К-ъ, «Браслет Изиды» (СПб., 1914), «Глаза зверя» (Пг., 1916).

Впервые: Мир приключений, 1914, № 2.

Владимир Александрович Мазуркевич (1871–1942) — поэт, прозаик, драматург, переводчик. Выпускник юридического факультета Петербургского университета, был присяжным поверенным и стряпчим. Печатался с 1885 г. автор сборников стихов, водевилей и монологов. В 1904–1906 гг. играл на сцене, в 1910-х увлекся оккультизмом, читал на эти темы лекции. После революции печатался в журн. Бегемот, выпустил несколько книг для детей. Умер во время блокады Ленинграда. Помимо «Ложи правой пирамиды», опубликовал в Мире приключений фантастические рассказы «Мотофозо» (1916) и «Последняя партия» (1928).