Челси Ярбро - Служитель египетских богов Страница 19

— Вы хотите сказать, там находилась всего-навсего кладовая? — Ужас в голосе Клода Мишеля был неподдельным.

— Возможно, и так, — сказала Мадлен, в душе забавляясь. — Должны же они были где-то хранить свои вещи. А может, этот зал являлся молельней, куда допускались лишь верующие особого ранга, что-то вроде боковых европейских часовен для знати. — Она засунула кисть за пояс. — Что бы там ни было, я намерена это выяснить, вот и все.

— Вам не понадобится моя помощь? — с надеждой спросил Клод Мишель.

— Нет, спасибо, — Мадлен улыбнулась. — Возможно, я обращусь к вам позже, когда скопирую все иероглифы и не сумею разобрать ничего, кроме «анх». — Ее фиалковые глаза лукаво сверкнули. Она находила влюбленность молодого ученого трогательной, но полагала, что весь этот романтизм в одно мгновение улетучится, стоит тому узнать, чем на деле является предмет его воздыханий. Ухаживания Клода Мишеля одновременно и очаровывали и действовали на нервы. Впрочем, возможно, такую реакцию провоцировала разница в возрасте. — Профессору Бондиле ваша помощь нужна больше, чем мне. К тому же он здесь руководитель.

— Да, — Клод Мишель перешел на деловой тон. — Вы правы, мадам. Мне самому следовало об этом подумать.

— Все в порядке. Вы очень мне помогли. — Мадлен дружелюбно помахала рукой и пошла к загадочному помещению храма, надеясь, что землекопы успели убрать из него весь песок.

— Будьте осторожны, мадам, — прокричал ей вслед Юрсен Гибер. — Здесь водятся змеи и всякая нечисть.

— Благодарю. Постараюсь не увлекаться, — присела в шутливом реверансе она.

Старший землекоп едва удостоил ее хмурым кивком и прокричал что-то своей команде.

— Хотите быть тут? — спросил он на таком скверном французском, что его едва можно было понять.

— Хочу, — сказала Мадлен, рассматривая настенные иероглифы. — Но подожду, пока вы закончите.

— Что? — не понял землекоп.

— Продолжайте, — сказала она, жестом повелевая ему вернуться к работе. — Я подожду.

— Подожду? — с недоумением повторил египтянин.

Мадлен покинула полузасыпанное песком помещение и пристроилась в тени гигантских колонн. Она вынула блокнот и принялась тщательно срисовывать знаки, теснящиеся вокруг входа, не обращая внимания на рабочих. Те, в свою очередь, игнорировали ее. Покончив с копированием, Мадлен сделала в блокноте пометку, что все это следует отослать Сен-Жермену. Для него исчезнувшая цивилизация не являлась загадкой — он знал очень многое о людях, некогда населявших эту страну.

— Какими вы были? — прошептала она, разглядывая таинственные письмена, но те хранили молчание. С трудом оторвав от них взгляд, Мадлен повернулась и… вздрогнула от неожиданности, увидев, что рядом стоит человек в какой-то странной накидке с капюшоном, надвинутым на лицо.

— Вы мадам де Монталье? — спросил он на очень правильном, старомодном французском, какого после потрясшей Францию революции уже нельзя было нигде услыхать.

В первую секунду она хотела позвать на помощь, но тут же взяла себя в руки. Ну что такого опасного в этом молча взирающем на нее незнакомце? Если он задумал недоброе, то выбрал неподходящее место — вокруг слишком много народу. А если пришел с миром, почему не поговорить с ним?

— Да, — наконец уронила Мадлен, сообразив, что от нее ожидают ответа.

— Мадам. — Незнакомец вежливо поклонился. Голос его звучал низко и музыкально. — Я Эрай Гюрзэн. Коптский монах, христианин.

— Слушаю вас, — произнесла она сдержанно.

— Меня прислал Сен-Жермен.

Мадлен уставилась на него, не веря своим ушам. Вдали от Франции, среди песков и руин сказанное звучало уж очень неправдоподобно.

— Что?

— Меня прислал Сен-Жермен, — повторил Эрай Гюрзэн и потянулся к рукаву своего балахона, вытаскивая оттуда письмо. — Возьмите. Это все объяснит. — Он смотрел, как она разворачивает конверт. — Я был уверен, что вы меня ждете. Сен-Жермен должен был написать вам, что…

— …Кто-то придет, — договорила Мадлен, глядя на восковой оттиск: крылатый диск, изображающий солнечное затмение. Его печать, его почерк. Чуть-чуть фантазии — и можно представить, что он сам где-то здесь.

— Как видите, он сообщает мне, что вас интересуют древние тексты времен фараонов, — сказал, покашляв, монах.

— Да, — кивнула Мадлен, вновь впиваясь в письмо. — Да. Они так долго находились в тени, немые, таинственные. Теперь появилась возможность разрешить их загадки.

— Но Сен-Жермен мог бы… — заикнулся Гюрзэн.

Она в третий раз перечитывала письмо и ответила не столько ему, сколько самому Сен-Жермену.

— Нет. Вопросы перед собой я ставлю не для забавы. И не для забавы интересуюсь историей древних времен. Познание не является развлечением — оно лежит в основе всего сущего. И если я задаюсь какой-то проблемой, она должна быть разрешена именно мной. — Лицо ее просветлело. — Я хочу знать правду о затерянных в толщах прошлого людях, а не выслушивать очередные легенды о них. Я хочу уловить через века их голоса, чего не случится, если…

Мадлен замолчала.

— Серьезные планы, — сказал монах.

— Да. — На лице ее промелькнула улыбка.

— Как видите, меня просят помочь вам. — Он бросил взгляд на обломки упавшей колонны и уточнил: — Мне велено ни во что не вмешиваться, лишь помогать.

Мадлен неохотно вернула монаху письмо.

— Благодарю вас, — произнесла она тихо.

Эрай Гюрзэн помолчал в нерешительности, потом сказал:

— До того как уйти в монахи, я служил у одного грека. Звали его Никлосом Аулириосом. Когда двадцать два года назад Сен-Жермен появился на первом пороге Нила, Аулириос был еще жив. Надо сказать, я многому у них научился.

— Не сомневаюсь, — сказала Мадлен, чувствуя, что в ней просыпается любопытство.

— Я бы приехал раньше, как просил меня граф, но монастырские непредвиденные дела не пустили. Скоро начнется подъем воды. Значит, времени у нас мало. Несколько дней до паводка. — Монах спрятал письмо. — Сен-Жермен просит меня оказать вам всяческое содействие. Что ж, я готов… по мере моих сил. Хотя бы ради него самого и в память о Никлосе Аулириосе. — Заверение прозвучало не очень сердечно, ибо перед Гюрзэном стояла прелестная молодая женщина, самый вид которой никак не вязался с какими-либо научными изысканиями.

— Я… постараюсь не очень разочаровать вас, — слегка иронично сказала Мадлен. — Надеюсь, вы, со своей стороны, не будете слишком строги.

Гюрзэн уловил подтекст и в первый раз улыбнулся.

— Так-так, я начинаю потихоньку понимать, что к чему, и нижайшим образом прошу меня извинить. Никогда не стоит спешить с выводами. — Он осенил Мадлен крестным знамением. — Буду рад, если мои скромные знания окажутся вам полезными. — Монах сделал паузу, ожидая, что ему скажут, затем, ничего не услышав, продолжил: — До заката еще четыре часа, мы могли бы начать прямо сейчас.