Земля святых - Анна Идесис Страница 2

на долю скучающему. Тело его было сплошь покрыто синяками – глаза заплыли и превратились в узкие как у монгола щелки, на лбу запеклась коричневой коркой кровь, и взгляд его был жалким и затравленным. Непонятные психические процессы произошли в мозгу нищего, под влиянием содеянного и жалкого вида жертвы – он суетливо стал  вытирать грязь и кровь с лица скучающего грязным рукавом своей рубашки, которую снял и смочил из валявшейся в углу пластиковой бутылки с водой. Видимо он считал теперь своим долгом послужить излечению, как будто это бы искупило его грех. Движения его были на удивление легкими и точными, он поднял голову израненного сокамерника и напоил его водой. После решил представиться, как этого требовали правила хорошего тона:

– Лука, -торжественно сообщил он и прижал руки к груди – а тебя как зовут?

Скучающий только застонал:

–Что ж ты с таким святым именем в драку то лезешь, если в бога веруешь? Наверное, врешь, прозвище назвал, как у вас это принято, а настоящее свое имя не хочешь раскрывать!

Бомж с обиженным выражением лица уставился на собеседника:

– Да нет, так родители назвали – старославянское имечко с греческими корнями, свет обозначает, то есть я светлый получается, и в драку не я ввязываюсь, а водка проклятая лезет, иной раз сам себе поутру не рад, как вспомню, что накануне было, а что делать, как без нее прожить? Культура у нас такая, выпить нужно и за здравие и за удачу в делах и за упокой. И имя мое тут не причем. Одним именем сыт не будешь. Иной раз сидишь возле храма Святого Николая на Смоленке и думаешь, ну хоть бы одна душа живая помогла бы, посочувствовала – с утра в желудке пусто и кисло как в пустой бочке.

Бомж шмыгнул носом, и глаза его закраснели и увлажнились от жалости к себе.

– А потом, помолившись отцу небесному, глядишь и какой-нибудь милосердный прохожий, и подаст от души щедро. И думаешь – спасибо боженьке – выручил.

– Я Михаил, – прервав словоохотливого собеседника, и решил представиться скучающий, оценив ситуацию и осознав, что провести в одной камере придется еще долго – тоже есть такой святой, архангел! Ну вот, мы с тобой вроде как святые, а сидим тут за драку – заулыбался скучающий разбитыми губами.  Два падших можно так сказать ангела!

– Да никогда заранее и не знаешь, за что  тут окажешься – прилег не там отдохнуть, присел поесть или просто стоишь себе никого не трогаешь – и подняли, и повели! – привычно жаловался на жизнь бомж. Я их всех и по именам уже знаю. Столько раз задерживали, не дают жить спокойно, плати или проваливай не занимай место! Можно подумать я разбогатею сильно у них за спиной! Им статистику подавай и кучу макулатуры в придачу, им на человека плевать! За людей премию не дают, а за статистику, пожалуйста! – запричитал, всплескивая руками в воздухе, как торговка рыбой на рынке при виде санинспектора.

– Что полицию всю здесь знаешь? – удивился скучающий.

– Ага, знаю! Всех кто в этом районе патрулирует! – Лука беспомощно развел руками,

– Наверное, не просто так они к тебе цепляются, – отрезал стальным голосом скучающий.

– А ты если бы вчера не стал их связями своими прокурорскими пугать так и не тронули бы они тебя, понятно, что полиция прокуроров недолюбливает, у них аллергия на прокуроров, – ответил ехидно бомж

– Ничего, им это с рук не сойдет! – застонал скучающий.

– Эх да уж, если б только в этом моя беда то была бы – давно уже в люди вернулся бы! – бомж замолчал с расстроенным и обиженным видом. В камере повисла  могильная тишина  – было слышно чириканье воробьев, отражавшееся эхом от асфальта за крепким решетчатым окном!

Так они и просидели до обеда насупившийся бомж и избитый весь распухший как футбольный мяч молодой человек по имени Михаил. Только в третьем часу решился скучающий вновь заговорить с соседом:

– Ну, рассказывай, как получилось, что ты здесь оказался? Что привело тебя к такому краху? Смотрю на тебя и вижу – речь твоя слишком уж грамотная для городского сумасшедшего. Нищий и сам уже устал от затянувшегося молчания и был рад поговорить, только не знал с чего начать.

– Это для тебя крах, потому что материальное для твоей натуры ближе, чем духовное, а для меня это свобода. Свобода, дороже которой ничего на свете нет. Да я не всегда таким, как сейчас был, послушай, как все началось – вздохнул Лука:

– Я с самого своего рождения чувствовал, что мое предназначение в чем-то другом – не в простом существовании, а в каком-то ином смысле. Этот смысл заложен во мне и определяет линию моей жизни, меняя каждый день происходящие события в сторону провидения. Вот и вы думаете, что наша встреча случайность, а я вот вижу все в ином свете – во всем этом предопределение свыше.

Скучающий удивленно уставился на бомжа и попытался улыбнуться.

– Мало того что ты уважаемый пьяница, так ты еще и религиозно помешанный пьяница. Теперь понятно! Короче говоря, ты опаснейший субъект. У моего отца друг детства есть – светило психиатрии мирового уровня, у него множество на эту тему научных трудов. Товарищ этот заведует отделением в клинике им. профессора Ганушкина, пророки это его профиль. Конечно еще и алкоголики тоже. Могу помочь, когда выйдем, кстати, не дешевое удовольствие.

– Судить о норме дело неблагодарное! Люди хвалят или бранят то, что принято хвалить или бранить, норма понятие относительное – зависит от того кто о ней судит, поэтому и возникает великое множество ее вариантов, потому что все в глазах смотрящего, вот вы например пробовали когда-нибудь смотреть сквозь вещи, а не цепляться за их внешнее проявление. А я вам настоятельно рекомендую – попробуйте, и тогда жизнь ваша может совсем по-другому сложится. И настроение к жизни будет совсем другим.

Бомж обиженно отвернулся к стене и видимо задремал. Скучающий тоже молчал, казалось что-то обдумывал. Вдруг нищий резко сел на нарах, шея и спина его вытянулись, и он и сам весь как будто стал повыше ростом, в его осанке и в чертах лица промелькнуло даже некоторое благородство, как будто солнце показалось из-за тучи и снова спряталось. По-видимому, он на что-то решился и заговорил с какими-то новыми интонациями:

– Во избежание дальнейших недоразумений позвольте представиться! – голос его звучал степенно и торжественно, так что скучающий застыл