Серебряный Ашолотль - Анна Альфредовна Старобинец Страница 2

Ни мой автомобиль, ни мой крео-трансформер не произвели на него ни малейшего впечатления. Он сказал, что это все «детский сад». У него самого, как оказалось, была целая куча трансформеров, а также имелся радиоуправляемый вертолет. Он разрешил мне его посмотреть, мимоходом сообщив, что «такие вещи его в последнее время мало интересуют». Это было унизительно.

– Какие же вещи тебя в последнее время интересуют? – Я постарался вложить в вопрос как можно больше иронии, но прозвучало скорее сварливо.

– Биоинженерия, – заявил он.

Это было еще унизительнее. Потому что я вообще не знал, что это такое.

Потом в комнату зашла его мать и сказала быстро и очень тихо, так что я сначала подумал, что мне послышалось. Она сказала:

– Юра. Пора дышать, – и кивком позвала его за собой.

– Давай прямо здесь, – распорядился Юрец. Она слегка удивилась, но послушно кивнула и вышла. Потом я не раз замечал в ней эту покорность. Как будто он был главнее в их паре, и она это признавала.

Она вернулась с баллончиком, вставленным в пластмассовый ингалятор. Юрец сделал выдох, обхватил ингалятор ртом и, пуча глаза, начал делать вдох, а тетя Лена, пока он вдыхал, дважды нажала на баллончик, пшик-пшик. Действовали они слаженно, молча, и вся процедура заняла от силы тридцать секунд.

Когда она вышла, я спросил его:

– Ты больной?

Я знал, что спрашивать об этом нельзя, тем более вот так в лоб, но все же спросил. Возможно, из мести. Из-за его вертолета, который его мало интересует.

– Я не больной, – спокойно сказал Юрец. – Я с другой планеты.

Пробелы кончились. Дни перестали тянуться. Теперь каждый день был как новая серия фантастического кино, я больше не думал про первое сентября и про шоколадные хлопья, про крео-трансформеров и про то, какой бы мне хотелось айфон. Теперь мне каждый день хотелось лишь одного – пойти к Юрцу и слушать про планету Аргентус. С которой он прибыл и на которую он обещал меня взять.

Конечно, сначала я не поверил. Когда он сказал, что его корабль неправильно вошел в атмосферу Земли и потерпел крушение во время жесткой посадки, и весь экипаж погиб, все погибли, кроме него. И что тетя Лена нашла его, тогда еще пятилетнего, в лесу рядом с дачей, погибавшего в непривычных био-, метео– и гравитационных условиях, и, по счастью, она оказалась медиком, и, по счастью, у нее оказалось доброе сердце и она взяла его к себе и стала любить как родного, и она подобрала ему поддерживающую терапию с учетом условий Земли…

Сначала не верил – по крайней мере, не вполне верил, мне просто нравилось его слушать. Но чем больше Юрец говорил, тем правдоподобнее и логичнее звучали его слова и тем реальнее становился Аргентус, планета серебристых камней, и тем лучше я видел, что Юрец действительно не землянин.

А доказательства? Их было довольно много. Реальных, медицинских доказательств. Юрец говорил, что его организм не усваивает местную пищу, что у него иная кишечная микрофлора. И он действительно принимал специальные порошки с живыми бактериями, он их вытряхивал из пакетика в стакан, заливал водой и глотал. И он действительно сидел на диете. Он говорил, что на Аргентусе содержание кислорода в три раза выше, чем у нас на Земле, что здесь ему трудно дышать. И тетя Лена действительно делала ему ингаляции, утром и вечером, для восполнения недостающего кислорода. И ему правда, даже несмотря на ингаляции, бывало трудно дышать, я несколько раз это видел. Во время приступов у него синела кожа вокруг рта и он выталкивал из себя воздух со свистом. Тогда тетя Лена прибегала с баллончиком и делала ему два дополнительных пшика. Он говорил, что на Аргентусе очень слабая гравитация. Поэтому здесь у него болезнь притяжения, его буквально тянет к Земле. И он действительно двигался как будто бы через воду, и у него даже была инвалидная коляска с колесиками – на случай обострения гравитационной болезни. А там, на Аргентусе, рассказывал он, все животные – даже те, у кого нет крыльев, – могут немножко летать…

– И ты летал? – спросил я его однажды.

– Да, я летал, – сказал Юрец, погрустнев. – Мне до сих пор иногда снится, что я летаю. Я просыпаюсь – и… вот я снова здесь. На Земле.

– Мне тоже снится, что я летаю, – признался я. – Приятное ощущение.

Юрец сощурил свои неземные, перевернутые глаза и долго, молча меня изучал. Как тогда, когда мы встретились в первый раз. Потом сказал:

– Опиши подробнее, как ты летаешь.

Я описал, как мог. Юрец кивнул:

– Возможно, ты нам подходишь.

– Подхожу… для чего?!

– Скоро узнаешь, – сказал Юрец.

Он по-прежнему встречал и провожал меня рукопожатием, но я больше не мыл после него руки. Уродство, как оказалось, перестает быть уродством, когда объясняется инопланетным происхождением, и мое отвращение довольно быстро превратилось в восхищение тем, как он круто справляется в чужих для себя био-, метео– и гравитационных условиях.

Однажды вечером, когда я вернулся домой от Юрца, мама сделала «психологический взгляд» и спросила:

– Что ты можешь сказать о Юре?

Мне почему-то захотелось сказать ей правду, и я ответил – не рассчитывая, что она мне поверит:

– Он с другой планеты.

Ее реакция меня удивила. Она кивнула, очень серьезно, в знак моей правоты. И прошептала:

– Да, он как будто с другой планеты.

Сейчас мне кажется, что именно эти ее слова окончательно укрепили меня в моей вере в Аргентус. Уж если мама, которая закончила курсы психологов, считает, что Юрец не похож на землянина… А впрочем, ей просто могла рассказать тетя Лена. Что только лишний раз подтверждало: Юрец – аргентянин.

– …И мы, обычные люди, – у нее дрогнул голос, – должны хорошо принять его в нашем мире, правда?

– Правда.

– Ты молодец, Андрюша.

Она обняла меня, но я вывернулся. Не люблю, когда меня тискают. И я не понял, что она имела в виду и за что меня похвалила. Какой дурак будет плохо принимать инопланетянина с планеты Аргентус?

Юрец увлекался биоинженерией. Поэтому, во-первых, у себя в комнате на подоконнике он выращивал растения из косточек и семян, причем с прекрасным результатом – у него взошли помидор, перец, лимон, мушмула и финик, – а во-вторых, занимался выведением улитки из яйца. Яйцо было похоже на небольшую белую бусину, Юрец держал его в кокосовом грунте, в пластиковой баночке из-под сметаны, и ежедневно увлажнял грунт водой. Он говорил, что для его