Лана Синявская - Обитель Джека Потрошителя Страница 2

К обеду своего первого рабочего дня я успела сосватать целых две машины – не самые дорогие, но и не самые бросовые. Успех вдохновил меня, и я чувствовала себя на седьмом небе от гордости, когда в салон вошло лицо откровенно кавказской национальности в кашемировом пальто угольно-черного цвета и белом шелковом шарфе. Коверкая русский язык, лицо, сверкнув зубами, произнесло:

– Дэушка, я пассат хачу.

Я слегка обалдела от такой непосредственности и растерянно захлопала глазами. Мне и в голову не пришло, что славный горец, один вид которого нагнал на меня страху, требует «Фольксваген Пассат», поскольку из названия этого автомобиля всего-навсего помнила только первую часть.

– Ч-что вы хотите? – начав заикаться, спросила я.

– Пассат хачу. Сичас, – непреклонно отрубил он, похлопав себя спереди по карману штанов.

Наверное, он намекал, что хочет заплатить наличными, но я поняла его жест превратно, решив: человеку так невтерпеж, что еще немного – и он справит свою нужду прямо посреди салона.

С трудом удерживая на лице голливудский оскал, я пролепетала, пытаясь придать голосу недостающую твердость:

– Здесь нельзя!

– Пачэму нэлзя, а? – широко улыбнулось дитя гор, став похожим на голодного крокодила. – Здэсь нэт?

– Нэт! – заорала я радостно. – То есть нет! Вам туда! – замахала я рукой в сторону двери с большими золочеными буквами WC.

Ну кто же знал, что радиатор этого растреклятого «Фольксвагена» украшает точно такая же буква W, как на нашем туалете? Увидев ее, кавказец неторопливо и с чувством собственного достоинства пошел в указанном направлении. Чувствуя, как по спине ползут капельки пота, я напряженно следила, как он вошел внутрь, оставив дверь открытой.

– Пассат хачу, – донесся до меня его требовательный гортанный голос.

Тетя Маша, сидевшая на входе в заведение, нисколько не смутилась.

– Это можно, – сказала она и быстро назвала стоимость услуги, завышенную, как минимум, раза в два.

– Пачэму так дэшево? – отчего-то удивился кавказец.

Сквозь открытую дверь туалета я отчетливо видела, как маленькие глазки тети Маши сильно увеличились в размерах и сделались похожими на счетчики в такси, в каждом зрачке стремительно, сверху вниз побежали цифры.

– Ой, милок, ошиблась я… Извиняюсь… Двадцать с тебя, – на одном дыхании выпалила она.

– А кандыцыонэр ест? – подозрительно уточнил привереда.

– Чегой-то? – не поняла тетя Маша.

– С кандыцыонэр пассат хачу, – капризно заявило кавказское лицо.

Тетя Маша остолбенела. Я, честно говоря, тоже. На фига ему кондиционер для этих нужд? Ну, туалетная бумага, там, мыло – понятно. Но кондиционер?

Тетя Маша надолго задумалась. Ей, как она потом объяснила, слово «кондиционер» напомнило широко рекламируемый по ТВ шампунь, и она решила, что мужик собирается мыть в туалете голову. Состояние вверенных ей фаянсовых емкостей этому никак не способствовало, и она торопливо забормотала, спеша отделаться от беспокойного клиента подобру-поздорову:

– Ты, милок, извини, но нету кондиционера. С утра еще был, а сейчас весь закончился…

– Бэз кандыцыонэра нэ хачу! – высокомерно бросил кавказец, резко развернулся и, оставив тетю Машу сожалеть об упущенной выгоде, широким шагом направился в мою сторону.

Я вздрогнула, но, вспомнив об инструкциях, встретила его с видом жизнерадостной идиотки. А клиент явно уже начал закипать, как чайник со спиралью.

– Пассат наконэц мне дай! – сердито рявкнул он, игнорируя мою широкую улыбку, которая от такого заявления незаметно покинула место дислокации.

– А вы… разве там… как бы сказать… нет? – промямлила я, затравленно оглядываясь на дверь туалета.

– Там кандыцыонэр нэт, – презрительно скривился клиент, нахмурив широкие брови.

Мда-а… Запах в тети-Машином заведении, конечно, не фонтан, но чтоб так уж сильно мешал… Тем более если товарищу приспичило…

– Вот! – радостно завопил кавказец, тыча смуглым пальцем на что-то, расположенное у меня за спиной.

Я вздрогнула и обернулась.

– «Фальксваген-Пассат» хачу! – обрадованно заворковало лицо с Кавказа, с вожделением глядя на одну из машин.

Я почувствовала, что мне становится дурно. Использовать для ЭТОГО такую дорогую машину? Да он рехнулся! Нужно было принимать срочные меры, потому что кавказец уже крутился вокруг автомобиля с явным намерением нырнуть в салон.

– Музыка ест? – обернулся ко мне кавказец с просветленным лицом.

Я машинально кивнула, подумав: «Извращенец, еще и музыка ему понадобилась!»

– Хачу! – сообщил тип и уже взялся было за ручку дверцы.

– Нет! – истошно взвизгнула я и загородила извращенцу дорогу своим телом. А клиент был настроен весьма решительно, но тут, на мое счастье, из подсобки вырулил наш охранник Гоша, парень со всех сторон авторитетный.

– Гоша, на помощь! – заорала я, размахивая руками, как взбесившаяся ветряная мельница.

Гоша выгнул бровь и двинулся в нашу сторону. Когда он подошел, я, встав на цыпочки, быстрым шепотом изложила ему суть дела. Гоша крякнул и грозно посмотрел на кавказца.

– Ты что, мужик, совсем оборзел? – мрачно поинтересовался он, смерив взглядом лицо кавказской национальности, которое по сравнению с Гошиным могучим торсом выглядело уже не так внушительно.

– Мнэ пассат нада, а она нэ дает! – пожаловалось лицо, тыча в меня пальцем.

Я юркнула за спину Гоши и испуганно захлопала глазами.

– Мнэ нада только пассат! – не унимался тип.

– Угу, – почти ласково кивнул Гоша. – Только и делов-то…

Обескураженный кавказец почти не сопротивлялся, когда охранник взял его под локоток и поволок к двери. Он только несколько раз оглянулся на злополучный автомобиль и покорно позволил довести себя почти до самого выхода. И тут Гоша немного расслабился. Тогда юркое дитя гор вероломно воспользовалось моментом и вывернулось, а затем вприпрыжку ринулось к лестнице, ведущей на верхний этаж…

Враки это все, что восточные мужчины любят девушек. Кого-то они, может, и любят, но я определенно к их числу не принадлежу. Мой, например, когда доскакал до начальства, накатал такую жалобу, что я вылетела с работы без суда и следствия меньше чем через час. До сих пор я чувствовала себя несправедливо обиженной, ведь и тетя Маша, и Гоша поняли ситуацию в точности так же, а пострадала одна я. Увы, спорить с начальством бессмысленно, и потому я вновь оказалась без работы, с паршивым настроением и мрачными перспективами встретить Рождество в полном одиночестве.

На экране Тося уже сидела со своим лесорубом на лавочке, доверчиво обсуждая роль носов в поцелуях, а я все еще продолжала жалеть себя, горемычную. Пошли титры. Я решила, что на сегодня жалости к себе, пожалуй, многовато, и отправилась на кухню. Несмотря на поздний час, мне вдруг жутко захотелось выпить кофе. Этот напиток оказывал на меня странное действие: вместо того чтобы лишить сна, он действовал наподобие снотворного. Впрочем, я уже давно подозревала, что при рождении мой организм был укомплектован как-то неправильно.