Игорь Николаев - Дети Гамельна Страница 2

Городской глава нахмурился, пытаясь понять, с чего бы так обнаглел странный пришелец и как с ним поступить.

— Вопросы соответствующие задаете, — продолжал меж тем ряженый как ни в чем не бывало. — Крысолов меня зовут. И никак иначе. А сержант молодец, все в точности пересказал. Так что не буду вашему Петеру отрезать уши.

— В Вольном городе Гамельне никто и никому не имеет права отрезать уши, — внушительно проговорил глава, багровея на глазах. — Не забывайтесь, юноша!

Затем бургомистр решил, что «вы» — слишком жирно для такого гостя.

— Ты не в кабаке, а в муниципальном учреждении! И стража ждет за дверью. Еще одно подобное слово и, не будь я Конрадом фон Шванденом, ты пожалеешь о своей наглости!

— Вы это стражей называете? — иронично скривил в улыбке губы гость и с совершенно невозмутимым видом уселся в мягкое кресло, осквернив рваным, наверняка грязным да пропыленным седалищем предмет мебели, предназначенный исключительно для самых важных гостей. — Не стоит беспокоить ветеранов Походов Во Славу Истинной Веры. Они же у вас, достопочтенный, еще с Фридрихом Рыжебородым ходили? А насчет сожаления, так мне сие чувство неведомо в принципе. Не ту профессию выбрал в далеком прошлом.

Наглец и слова не давал сказать, умело заплетая паутину речи. И только фон Шванден собрался кликать стражу, как гость перешел к делу.

— Но коли речь зашла о роде занятий, то, может быть, к делу перейдем? — осведомился гость. Бургомистр проследил за взглядом парня и вздрогнул. Прямо на пороге сидела громадная крыса. Иссиня-черная шерсть блестела в солнечных лучах, глаза-бусинки, словно шарики мутно-красного бисера, внимательно смотрели на людей. Крыса переводила взгляд с одного на другого.

— Бггууррр… — проворчал, не разжимая зубов, крысолов. Звук получился странный, горловой, словно висельник булькнул. И бургомистр вздрогнул снова — хвостатая тварь в ужасе уставилась на человека в тряпье, даже хвост задрожал, задергался плетью…

— Кыш, скотина. Не место тебе в муниципальном учреждении. А то уважаемый Конрад фон Шванден позовет сержанта Гамсуна. И он будет за тобой гоняться, размахивая топором. Кыш! — повторил Крысолов совершенно серьезным голосом, без тени насмешки.

Бургомистр моргнул, потихоньку осеняя себя крестным знамением, а когда снова посмотрел туда, где прежде сидела крыса, то увидел лишь потертую дверь с потеками высохшей грязи по нижней кромке.

— Так что, я пришел вовремя? А то сорока на хвосте принесла, что в хлебные амбары нынче страшно зайти, потому что крыс там по колено. Торговля хиреет, город страдает, — Крысолов рассеянно перебрал пергаменты, сложенные до этого на углу стола. Пальцы были очень бледными, неестественно длинными и тонкими. — А я могу поклясться хоть на Священном Писании, хоть на авансовом отчете, что нечисть уйдет из города в течение дня.

Фон Шванден моргнул ошарашено.

— Дня?.. — осторожно уточнил чиновник.

— Дня, — ухмыльнулся Крысолов.

На лице бургомистра отразилось запредельное страдание. Городской глава прекрасно понимал, что цена такой службы окажется запредельной и все равно на нее придется согласиться. Если, конечно, балаганный гость в состоянии исполнить обещанное. Судя по ехидной ухмылке, Крысолов также это отлично понимал и с нескрываемым интересом следил за тяжким ходом мысли бургомистра.

— Кем бы ты ни был, вольный город Гамельн наймет тебя. Назови цену, — городской глава выдохнул. От сцены с крысой повеяло не то чтобы страхом… Скорее чем-то запредельным. Но за пределы ратуши это не выйдет, а отцы Церкви простят такой малый грех. Лучше немного, самую малость прикоснуться к возможному греху, чем пойти по миру с пустой сумой.

— Вижу разумный подход, — одобрительно кивнул Крысолов. — И моя цена тоже будет разумной. Как раз для Нижней Саксонии …

— Сколько?! — судья Каспар Хартмут побледнел так, что стал ликом схож с покойником. — Фон Шванден, вы в своем уме?!

— Вот-вот! — пристально посмотрел на бургомистра глава торговцев города, Алоиз Мундель. — Мне одному кажется, что уважаемый Конрад несколько заблуждается в своем мнении о необходимости обращаться за помощью к этому проходимцу?

— Но крысы… — попытался было оправдаться фон Шванден.

— Что «крысы»? — возмущение «отцов города» возносилось к потолку залы и собиралось, как грозовая туча, вроде той, что уже подкралась к Гамельну. — Крысы все не сожрут. Да и золотом они не питаются. Попробуем привычные рецепты. Завезем кошек…

— И их снова сожрут, как тех, что были до того. А потом примутся за нас, — неожиданно подал голос некто, доселе молчавший в самом дальнем и темном углу.

Заскрипело дерево, и на свет выкатилась коляска о двух колесах. В ней сидел, скрючившись и накрывшись пледом, согбенный карлик. То есть карликом-то он не был, но из-за неестественной позы и малого роста калека казался натуральным кобольдом.

Барон Николас фон Шпильберг. Никто не назначал его хозяином Гамельна, но никто и не сомневался, кто держит в высохших слабых руках все нити управления городом.

— Кто мешает дать этому бродяге попробовать? — спокойно и очень рассудительно предложил барон. Голос у него оказался неожиданно глубоким, даже непонятно, как в столь слабом теле могли зародиться столь звучные слова.

Все переглянулись.

— Он не просил предоплаты? — так же ровно спросил фон Шпильберг у бургомистра.

— Н-нет… — проблеял тот. — Сказал, верит честному слову честных горожан…

— Вот и славно, — с удовлетворением рассудил барон, улыбаясь тонкими бескровными губами. — Пусть попробует. Если у него ничего не получится, плетьми вычтем из задницы самозванца стоимость нашего потраченного времени. Если же получится… Что ж, любой труд должен быть вознагражден merito, сиречь по заслугам.

Барон отчетливо выделил последние слова и улыбнулся еще шире, ответные улыбки одна за другой стали расцветать на лицах прочих отцов города.

Действительно, отчего бы не дать придурковатому чучелу-менестрелю возможность изгнать крыс? За попытку спроса нет. А потом… Будет потом. И дальше само все решится. В конце концов, кто мешает кинуть бродяге пару монет серебром да показать дорогу к ближайшим воротам? Судя по тряпью, что надето на оборванце, ему и медь в радость, не то что настоящее полновесное серебро. А уж золото и вовсе лишним будет, а то бродяга еще тронется умом от радости, и на горожанах грех окажется.

Лучшие люди Гамельна переглядывались и улыбались друг другу, молча кивая в такт одинаковым мыслям.

Все, кроме Конрада фон Швандена. Бургомистр хорошо помнил глаза Крысолова и его длинные бледные пальцы, на которых словно вовсе не было суставов.