Игорь Колосов - Богомол Страница 2

Лепетнев завязал разговор, поинтересовался у Донского здоровьем и, конечно, его теперешней жизнью. Артем нахмурился, отвернувшись к окошку и посматривал на прохожих. Он не желал касаться этой темы, Кроме того, что за последний месяц появилось много проблем, Донской противился мысли, что бывшие однокашники в данный момент находятся в куда лучшей ситуации, это притом, что три-четыре года назад он рассчитывал сейчас отдыхать в более престижном месте, нежели какой-то Арсеньевский лес.

Донской отшутился и совершил быстрый выпад, переводя разговор в другое русло, — не женился ли кто из них? Неприятная тема, будто громадный валун, перекрывавший дорогу, проскользнула мимо и затерялась где-то позади.

На выезде из города, со стоянки придорожного кафе, к ним присоединился микроавтобус «Фольксваген» с остальными. Донской взмахом руки поприветствовал их. В салоне он рассмотрел Петю Ерашко, Сашу Пинчука, Олега Сурту с женой и еще трех девушек: Лену Стоянову, Надю Глусскую и Анжелу Маверик. За рулем сидел Дмитрий Вересов, тридцатисемилетний невысокий плотный мужчина, работавший на отца Сергея Анина, чаще водителем, иногда в его обязанности входило охранять дачу. С Сергеем они были на «ты», Вересов должен был отвезти ребят и привезти обратно, и, конечно, побыть с ними на даче, посмотреть, чтобы никто ничего не утворил.

Весь путь к даче они обсуждали одну тему, стержнем которой являлся Олег Сурта, решившийся в возрасте двадцати трех лет распрощаться со свободой. Донской изредка вставлял лишь односложные фразы, в основном он молчал, делая вид что слушает Анина и Лепетнева. Ему снова стало не по себе, он даже усомнился, правильно ли поступил, согласившись провести несколько дней с бывшими одногруппниками.

Вечером все изменилось. Они устроили славное пиршество на заднем дворе, употребляя лишь дорогие красные вина — Анин отказался от водки, чтобы на следующий день никого не откачивать, испортив тем самым продолжение отдыха. В завершение — небольшая дискотека под звездным небом, что-то вроде десерта. Всем без исключения было весело. Если кто-то и был недоволен чьим-то присутствием, сейчас этого не существовало.

Последние танцоры легли спать, когда на востоке посерело небо. Для некоторых начинался последний день в их жизни.

Они сидели кружком.

Время приближалось к полудню, жара все глубже запускала свои настырные пальцы в Арсеньевский лес, густая тень стала последним прибежищем прохлады. Лето, жаркое само по себе, во второй половине июля побило все рекорды.

Они перекусили тем, что утром в две корзинки сложили Анин и девушки. Вересов, которого вообще как будто не было со вчерашнего вечера, объявился в тот момент, когда они решали, на чем совершат экскурсию. Не хотелось тесниться в «Фольксвагене», куда как раз и помещались одиннадцать человек. Вересов согласился с Аниным — они возьмут отцовский джип, большую часть времени проводивший на даче в гараже, вместо него поставят «ауди», этой машине не место в лесу. Мужчина обговорил с ними сроки прогулки, добился обещания раз-другой позвонить по сотовому к нему на дачу, и молодые люди отбыли.

Джип ехал первым; за руль сел Анин, рядом устроился Грожин, на заднем сидении — Петя Ерашко и Саша Пинчук. Донской предпочел остаться в микроавтобусе, его повел Лепетнев, он почти не пил вчера и обладал солидной способностью к управлению любой машиной.

Как и предупреждал Анин, вскоре дорога закончилась.

Утром, после пробуждения, никто не изъявил желания позавтракать, и теперь почти все с удовольствием взялись за еду. Закончив, расслабились, растянулись на траве, переговариваясь негромко и медленно, иные закурили. Лишь Петя Ерашко, рыжеволосый, костлявый, с незапоминающимися чертами лица, покрытого бледной россыпью веснушек, по-прежнему налегал на куриные окорочка и отбивные, чтобы после них сразу перейти на… шоколадные конфеты.

Донской лениво рассматривал бывших одногруппников. Ерашко и Пинчук вызывали у него подозрение, все как и прежде. Особенно Пинчук, пухлый, с медвежьей походкой и наметившимся животиком. Его волосы цвета воронового крыла казались давно немытыми и жирными. Он постоянно заискивал перед Аниным, и хотя за первый год учебы их пути с Донским не пересекались, Артем запомнил его снисходительный взгляд, когда после отчисления в первый раз наведался в группу. Сейчас его круглое лицо выражало лишь добродушие. Наверняка, он гордился, что его пригласили на подобную тусовку.

С едва заметным неудовольствием Донской осознавал, что ему нравится жена Олега. Симпатичная, с красивыми ногами, Ольга Сурта оказалась очень разговорчивой и общалась со всеми так, словно тоже училась в их группе. Она была моложе их — ей исполнилось всего девятнадцать. К Олегу Донской относился нейтрально, тот не вызывал у него ни зависти, ни особого уважения, но и заметных отрицательных эмоций тоже. Парень, как парень, и даже про Ольгу нельзя было сказать, заслуживает он такую жену или нет.

В отношении других девушек Донской не питал иллюзий. Анжела Маверик, приятная во всех отношениях, по-прежнему встречалась с тем же самым мужчиной, которому перевалило за тридцать пять, об этом Артем узнал еще вчера. Она не выглядела той, которую привлекают романтические интрижки. Лена Стоянова была не в его вкусе, слишком крупная, хотя Артем признавал, ее при желании можно назвать красивой. Стоянова тоже с кем-то встречалась. Вчера Донской, опьянев от приличного количества вина, напрочь забыл о своих проблемах, это состояние могло продлиться при общении с женщиной. По-видимому, для этого он не туда приехал. Он в раздражении спрашивал себя, зачем молодая девушка едет с мужской компанией за город без своего парня.

Что касается Нади Глусской, она была некрасива, даже в подпитии у Донского не шевельнулось ничего похожего на желание. Забитая серая мышь, как он охарактеризовал ее еще на первом курсе. Бледное безвольное лицо с острым носиком ухудшала россыпь мелких подростковых прыщиков.

Впрочем, ни одна из девушек не обращала на Артема внимания. Они больше смотрели на говоривших: Анина, Грожина и Пинчука. Донской же молчал. Парни в свою очередь воспринимали девушек, как одногруппников — это была одна большая компания, где пол и внешность не имели значения.

Большинство присутствующих имели подруг или друзей, даже нечистоплотный Пинчук, вечно прячущийся за чужие спины, встречался с постоянной девушкой, однако со стороны к ним затесалась лишь жена Олега.

Сидя в микроавтобусе, Донской потерял нить разговора, не особо осмысленного щебетания девушек, и всякие, назойливые мысли, оставившие его на время в покое, снова подступили вплотную.