Эрнст Гофман - Игнац Деннер Страница 2

При этих благонравных речах незнакомец усмехнулся и хотел было что-то возразить, тут с глубоким вздохом из забытья очнулась Джорджина. Чувствовала она себя на удивление хорошо, даже младенец у ее груди сладко заулыбался. Как же Андрес обрадовался, он и плакал, и молился, и, счастливый, хлопотал по дому. Тем временем вернулся слуга, из принесенной снеди он, как сумел, приготовил ужин. К столу пригласили и незнакомца, который до этого собственноручно сварил для Джорджины какой-то особый бульон, куда положил разные пряности и приправы, оказавшиеся у него с собой. Поскольку совсем уже стемнело, незнакомец решил заночевать у Андреса и попросил, чтобы ему просто постелили на пол соломы в комнате, где спали хозяева. Так и сделали. Андресу, пережившему из-за Джорджины столько волнений, ночью не спалось, и он видел, что стоило больной хотя бы глубоко вздохнуть во сне, как гость поднимал голову, а кроме того, ежечасно вставал, потихоньку подходил к кровати, щупал пульс Джорджины и давал ей каких-то капель.

Утром дела Джорджины заметно пошли на поправку. Андрес ото всего сердца поблагодарил гостя, даже назвал его ангелом-хранителем. Видно, Господь услышал ее мольбы и послал ей исцелителя, сказала Джорджина. Похоже, гостя столь горячая благодарность смутила, он лишь пробормотал, что бесчеловечно, мол, не помочь больному, когда у тебя есть с собой необходимые лекарства и познания. Да и благодарить-то должен, собственно, не хозяин, а скорее гость, которого пустили переночевать; как говорится: долг платежом красен. Тут он достал кошелек, отсчитал несколько золотых, протянул их Андресу.

― За что же столько денег? ― удивился Андрес. ― Вы заплутали в дремучем лесу, мой христианский долг ― приютить вас, а если вам непременно хочется отблагодарить меня, так это уже сделано с лихвой; у меня и слов-то нет, чтобы выразить мою признательность за то, что вы, сведущий в искусстве врачевания, спасли мою любимую супругу от неминуемой смерти. Вашего благодеяния мне никогда не забыть, а сподобит Господь, отплачу вам за него, даже если бы это стоило мне жизни.

При этих словах добронравного Андреса в глазах гостя промелькнула искорка.

― А деньги все-таки возьмите, ― сказал он. ― Ведь жене вашей следует хорошенько питаться, ей нужен уход, иначе недуг вернется и она не сможет кормить младенца.

― Простите меня, сударь, ― молвил Андрес, ― только мой внутренний голос не велит мне брать денег, раз они не заслужены. Таково вразумление свыше, от моего ангела, я всегда прислушиваюсь к внутреннему голосу, и он руководит мною, оберегая тело от опасностей, а душу от соблазнов. Если же вам и впрямь так угодно оказать мне, бедняку, еще одну милость, то оставьте скляночку с целебным снадобьем, чтобы до конца вылечить мою женушку.

Джорджина приподнялась на постели, ее печальный, усталый взгляд, казалось, умолял Андреса не упрямиться и не отказываться от помощи доброго человека.

Заметив это, гость сказал:

― Что ж, если денег не берете вы, то я подарю их вашей жене; она, надеюсь, не отвергнет моей участливости.

Тут он снова сунул руку в кошелек, подошел к Джорджине и протянул ей едва ли не вдвое больше денег, чем предлагал Андресу. Глаза Джорджины засияли от радости, она засмотрелась на блестящие золотые, не в силах вымолвить ни слова благодарности, слезы заструились по ее щекам. Незнакомец тут же отвернулся и сказал Андресу:

― Ах, дорогой хозяин. Примите этот дар и не терзайтесь угрызениями совести, он лишь малая толика большого богатства. Открою вам мой секрет: я не тот, за кого вы меня принимаете. По моему скромному платью, по той причине, что я путешествую пешком, подобно жалкому коробейнику, вы решили, видно, что я беден и добываю себе на пропитание мелкой торговлей вразнос на рынках и ярмарках; доложу вам, однако, что уже много лет с большой выгодой продаю ювелирные украшения и давно разбогател, а скромный образ жизни сохранил просто по старой привычке. В моем дорожном мешке и сундучке есть изумительные драгоценности, камни старинной огранки, которые стоят огромных денег. Вот и сейчас мне весьма повезло во Франкфурте, подарок для вашей супруги не составил и сотой доли от моей последней выручки. Кроме того, деньги я даю не задаром, а в расчете на определенные услуги. Как всегда, я собирался пойти из Франкфурта в Кассель, но под Шлюхтерном сбился с пути. Зато оказалось, что дорога через этот лес, которой обычно опасаются, очень приятна для путника, впредь я буду пользоваться именно ею и стану заходить к вам. Стало быть, я рассчитываю гостить у вас дважды в год, а именно весной, на Пасху, по пути из Франкфурта в Кассель, и осенью, по пути с лейпцигской ярмарки во Франкфурт, откуда я потом отправляюсь в Швейцарию и дальше во Францию. За приют на один-два, самое большее ― три дня, я хорошо заплачу, в этом и состоит первая услуга, в которой я нуждаюсь.

Далее, прошу вас сохранить до будущей осени, когда я вновь зайду сюда, вот эту шкатулку с вещицами, которые в Касселе мне не понадобятся и будут пока лишь помехой. Стоят они, не скрою, многих тысяч, но не стану взывать к вашей честности и добропорядочности, ибо вполне в них убедился и знаю, что все доверенное вам останется в полной сохранности, о каких бы ценностях ни шла речь. Такова вторая услуга, на которую я рассчитываю. Третье, чего мне бы хотелось, будет для вас самым трудным, зато для меня сейчас весьма нужным. Вам, дорогой хозяин, придется ненадолго оставить супругу одну, чтобы вывести меня из леса на хиршфельдскую дорогу, где меня поджидают мои знакомцы, с которыми я двинусь дальше в Кассель. Мест этих я толком не знаю, поэтому без провожатого могу снова заблудиться, а кроме того, в лесу неспокойно. Такого смелого егеря, как вы, никто тронуть не посмеет, а вот мне, одинокому путнику, здесь небезопасно. Франкфурт полон слухов, будто шайка, которая разбойничала от Шауфхаузена до Страсбурга, теперь перебралась под Фульду в расчете на большую добычу от богатых купцов, что ездят из Франкфурта в Лейпциг. Разбойники, возможно, следят от Франкфурта и за мною, зная, что я богат и торгую ювелирными изделиями. Если я, по-вашему, заслужил благодарности за спасение вашей супруги, то соблаговолите вывести меня из дремучего леса на надежную дорогу.

Андрес охотно согласился исполнить все три просьбы; он, по желанию гостя, тут же принялся собираться в путь ― надел свой егерский камзол, закинул за плечо двустволку, прицепил к поясу охотничий кинжал и велел слуге взять на поводок пару собак. Тем временем гость выложил из своей шкатулки роскошные ожерелья, серьги и браслеты на постель Джорджины, которая разглядывала их с нескрываемым изумлением и восторгом. Гость предложил ей примерить на шейку красивое ожерелье, а на тонкие руки ― дорогие браслеты, сам же достал зеркальце, чтобы она могла полюбоваться собой; Джорджина не удержалась и даже вскрикнула от радости, точно дитя, зато Андрес строго сказал: