Андрей Прусаков - Печать ворона Страница 2

— Слабо? — спросил Тоха. Почему-то смотрел он исключительно на ленинградца.

— А тебе слабо? — вяло отбрыкнулся Ваня.

— Ты же не веришь в призраков и мертвецов! Сам сказал! — прицепился Тоха. — Чего тогда боишься?

— Да не боюсь я. Не хочу просто.

— Все так говорят, — хохотнул Тоха и передразнил. — Не хочу просто! Слабо — так и скажи!

— Чего пристал? — спросил Иван. — Сам иди, если хочешь!

— А я-то был! — сказал Тоха.

— Когда? — удивился Димка.

— Был!

— Ага-а! — недоверчиво протянул белобрысый Андрюха, погрозив Тохе пальцем. — Ври больше!

— Да был я там! — уперся Тоха. — В прошлом году с братом туда ходил.

У Антона был брат, который сейчас служил в армии. Тоха хвастал, что брат воюет в каком-то Афганистане, и что у него есть медаль.

— Хм-м. А чего раньше не рассказывал? — спросил Димка. Он окончательно вы-брался из груды песка и уставился на Тоху.

— Да забыл, — пожал плечами Тоха.

— Ну, и что ты там видел?

— Ничего. Дом видел, — размеренно сказал Тоха. — Старый. И все. Никого там не было.

— А болото как прошли? — не унимался Димка.

— Как? Ногами! Тропинка там есть, и зарубки на деревьях сделаны. Только в од-ном месте зарубок нет… — Тоха сделал загадочную паузу. Ребята притихли, и стало слышно, как над водой гудит шершень.

— Почему? — наконец спросил Андрюха.

— Потому что там нет деревьев! — засмеялся Тоха.

— Как же вы прошли? — Иван надеялся перевести неприятный разговор на другую тему, но вышло не так.

— Палку берешь, — объяснил Тоха, — длинную. И тыркаешь ей впереди, проверя-ешь, глубоко там или нет. Всего делов! Ну, что, слабо сходить?

— Я вот тебе тоже скажу, — парировал Ваня, — заберись вон на то дерево и спрыгни вниз головой! Слабо?

— Так то дерево! — не согласился Тоха. — Тут ясно: прыгнешь — и в лепешку! А Воронова Гать — другое дело. Ничего там страшного нет, болтают только, а все боятся.

— А болото? — спросил Иван.

— Да болото давно высохло! Я там провалился — и то по колено. Ну, что, пойдешь?

— Ты с братом ходил, — в последний раз попытался отвертеться Иван. — А он большой…

Не то, чтобы Ваня трусил, просто понимал: если заблудит в лесу или провалится в болото, то… Не хотел он огорчать бабушку и маму. Бабушка повторяла из года в год: «Не расстраивай маму, Ваня, ей и так нелегко. У нее жизнь тяжелая. Она тебя одна растит». И Ваня старался не расстраивать.

— А я думал: если ленинградец, то смелый…

— Давай так, — сказал Иван. — Мы с тобой вместе и сходим. Ты ведь уже дорогу знаешь?

Он был уверен, что Тоха не пойдет. Но тот вдруг согласился:

— Ладно, идем вместе!

Едва Иван познакомился с местными ребятами, он тут же почувствовал, что его постоянно оценивают. Каждое слово, каждый поступок. Еще бы! Ведь он ленинградец — а это слово звучало!

Однажды он заступился за Витьку, Димкиного брата, когда кто-то из парней постарше обидел его. Своих рядом не было, но Иван не испугался и оттолкнул обидчика, тот неуклюже отступил, зацепился ногой за куст и упал. После того случая среди деревенских пошла молва, что ленинградец — боксер, хотя Ваня спортом не занимался.

Зато он любил читать книги, особенно исторические и фантастические романы, а потом придумывать игры по мотивам прочитанного — и местные ребятишки бегали за Ваней гурьбой. Они изготавливали луки, наносили боевую раскраску черникой или растертой сердцевиной ромашек и крались вдоль опушки, следя за деревней бледнолицых. Быть замеченными означало верную гибель, и индейцы прятались в засаде за поваленным деревом, где придумывали друг другу грозные имена…

Или становились рыцарями, вооружаясь крышками от старых выварок и наспех оструганными палками, устраивая рыцарские турниры и конные бои, где ко-нем становился кто-то из друзей. Обходились без прекрасных дам. И без них весело! Разбежавшись, рыцари сталкивались на берегу, и Иван отчаянно боролся с могучим противником, стараясь свалить его в воду. Иногда побеждал, а иногда про-игрывал, вместе с Андрюшкой-конем плюхаясь в речку Жабинку…

Или старый сарай превращался в космический корабль и, дрыгая ногами, космонавты вылетали в открытый космос, приземляясь на лежащий внизу стог сена, именуемый Марсом или Луной…

Он приходил домой лишь к вечеру, в колючках, шишках и занозах, ободранный и счастливый, и увещевания бабушки не могли удержать Ваню от приключений.

Лето катилось, играя красками, как огромный разноцветный шар. Ваня не мог и подумать, что однажды прекрасный шар лопнет, открывая черную изнанку мира.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Говорят, что сон -

Это старая память

А потом нам говорят,

Что мы должны спать спокойно.

Они молча шли через лес. Мокрая от росы трава и листья папоротника до колен намочили тренировочные брюки, ноги в сандалиях тоже промокли, но что тут поделаешь? Высохнем потом. Иван шел след в след за Тохой, отгоняя парящих над кустами сонных комаров.

Всю дорогу Тоха рассказывал о людях, потонувших в болоте в старые и не-давние времена, и что их призраки по ночам бродят по лесу. Иван слушал, но не слишком-то верил, догадываясь, что Тоха хочет запугать его, а потом объявить, что Ванька струсил. Трусить было никак нельзя.

Он и не боялся, но тревожное предчувствие затаилось внутри живота. Да что с ними может случиться? Тоха парень местный, все тропки тут знает. Да и сам Иван перед походом посмотрел карту области, висевшую на стене в прихожей. Карту еще дедушка вешал, когда был жив… Выцветшие зеленые леса прорезали черные отростки железнодорожных путей, огибая Подгородское почти со всех сторон, так что, куда ни пойди, выйдешь на рельсы, а по ним всегда до людей до-берешься. Лишь с одной стороны маленькими горизонтальными черточками было отмечено болото. На карте оно выглядело небольшим и безобидным…

Лес поредел и расступился. Иван увидел большую прогалину с прогнившими остовами чахлых деревьев и веселой зеленой травкой. Иван не знал, как далеко простирается болото, но подумал, что до противоположной опушки, если бы перед ним было не болото, а ровное поле, он бежал бы минуту, не меньше. А может, и все три. А может…

— Пришли, — торжественно и грозно сказал Тоха, — вот она, Воронова Гать!

Тоха оглянулся на Ивана. Глаза проводника бегали, зубы нервно покусывали нижнюю губу.

— Ну, так пошли, — сказал Иван, — чего стоять?

От бабушки он знал, что гатью зовется старинный путь через болото. В трясину кидали вязанки хвороста и бревна, и по ним шли. Только сейчас Иван не видел ни бревен, ни каких-либо знаков былой дороги. Перед глазами было лишь на-чало гати — несколько врытых в землю полусгнивших столбов и развалившиеся от старости бревна, утонувшие во мху. Дальше простиралось болото, и следы дороги исчезли в нем совершенно. Кое-где торчали тонкие вешки, и высовывались за-росшие кустами холмики, напоминавшие гигантских ежей. Деревенские старики рассказывали, что во время войны немцы бомбили Воронову Гать, когда гонялись за местными партизанами. С тех пор путь через болота так и не восстановили. Говорили, будто на той стороне — настоящие нехоженые леса с диким, непуганым зверьем, огромными грибами и множеством ягодных полян. Но туда никто не ходил. Боялись болота. Оно растянулось на многие километры, и обойти его, по слухам, было невозможно. Тоха болтал, что многие пытались обойти Гать, но только попусту кружили по лесу, всякий раз натыкаясь на болото. Лесовики и нечистая сила водили… Врал, конечно.