Дмитрий Черкасов - Благословенная тьма Страница 2

Мимоходом, не останавливаясь.

Лениво, вразвалочку, обошел церковь, вышел, оседлал своего чудовищного коня и укатил. Бабулька проводила его строгим взглядом. Зачем приходил?

Она покачала головой, вздохнула, перекрестилась и вернулась к своему занятию.

А Челобитных заглянул к отцу Александру и уведомил его в том, что вынужден отлучиться на неопределенное время.

Уведомил вежливым тоном, который в то же время не допускал возражений. Необычным тоном для протодьякона, общающегося со священником.

Отец Александр знать не знал о Секретной Службе, но кое о чем даже он догадывался. Во всяком случае, он давно подозревал, что протодьякон его - человек непростой, связан с кем-то могущественным, кого лучше не называть.

Поэтому он лишь молча кивнул и развел руками - что поделаешь.

Бог с тобой, отлучайся! У нас незаменимых нет…

Пантелеймон переоделся в гражданское платье, неспешно вышел из церкви и перекрестился, прощаясь. Единица - это не шутка, это реальная угроза. Это задание, с которого можно и не вернуться. Ему уже приходилось действовать в режиме единицы, и всякий раз он только чудом, одной лишь Божьей милостью оставался в живых.

Байкер-скороход ждал его в соседнем переулке.

Ни слова не говоря, Челобитных пристроился сзади, и мотоцикл рванул вперед.

Домчались минут за пять, и скороход вполне оправдал свое звание, вернее, продемонстрировал прекрасные ходовые качества собственного мотоцикла. Правил дорожного движения для него не существовало. Временами он даже поднимал своего механического коня на дыбы, словно и не вез пассажира, и протодьякону тогда оставалось лишь крепче держаться за его мощный торс.

Местное отделение Инквизиции обосновалось на монастырском подворье, в невзрачном двухэтажном кирпичном строении. Здание было старинным, но дверь - как в современном офисе, да еще и камера наружного наблюдения, причем все это оборудовано неприметно, чтобы не бросалось в глаза.

Мотоцикл резко затормозил возле чугунной ограды.

- А если собьешь кого? - спросил Челобитных, слезая. - А ну как загребут обоих в ментовку? Ты сам-то понимаешь, чт? есть Единица? Времени сколько потерять можно!

Скороход фыркнул, нажал на газ, и через секунду его уже не было. Пантелеймон покачал головой и лишь сотворил ему вослед крестное знамение.

Сам ведь был когда-то таким.

Он быстро пересек двор, нажал кнопку вызова - именно кнопку, а не какой-нибудь там звонок. В ответ - ни звука. Протодьякон терпеливо ждал. Наконец внутри двери что-то зажужжало, и Челобитных потянул ее на себя. Вошел внутрь, в тесноватый «предбанник»; дверь плавно и бесшумно, сама собой, затворилась за ним.

В «предбаннике» ему пришлось постоять еще перед одной, точно такой же дверью и дождаться, когда загорится зеленый индикатор. Тогда Пантелеймон приложил к панели ладонь и впился глазом в «глазок», считывавший информацию с сетчатки.

Дверь, удовлетворившись добытыми сведениями, приглашающе заурчала.

Челобитных прошел в следующее помещение, где два монаха тщательно проверили его металлоискателем. Но протодьякон, не будучи на задании, никогда не носил при себе оружия. Случись какая-нибудь заваруха, он справился бы с противником голыми руками.

- Проходите. - Монахи расступились.

Челобитных бесстрастно кивнул и проделал хорошо знакомый уже путь по лестнице, на второй этаж; там, за дубовой дверью в конце коридора, как и положено приличной администрации, располагалась резиденция главы местного филиала Отделения Инквизиции. За ней находился отец Виссарион - пусть еще и не Великий Инквизитор, но далеко не последний человек в Службе.

Отец Виссарион встретил его с отменной приветливостью, пригласил сесть, предложил чаю.

Челобитных вежливо отказался.

- Что так, сын мой?

- Единица же.

- Ну, это мы подстраховались слегка, чтобы не затягивать дела. Вряд ли там единица - скорее, троечка. Просто командировка тебе выходит, и не близкая. Ты готов отправляться? Дел срочных никаких нет?

Протодьякон пожал плечами:

- Мне не привыкать.

Как будто Инквизитор сам не знал, что никаких срочных дел у Пантелеймона и в помине нет.

Виссарион подошел к сейфу, отомкнул дверцу.

- Можно уточнить? - спросил Пантелеймон. - Та м - это где?

- В тайге, - коротко ответил Инквизитор. Дежурное радушие слетело с него, тон сделался деловитым.

Он подошел к протодьякону и положил перед ним на стол фотографию. Со снимка на протодьякона смотрел угрюмый мужик лет сорока пяти. Он выглядел в точности так, как и положено обитателю сибирской лесной глуши: обросший, как зверь; тяжелый взгляд повидавшего виды человека, борода начинается чуть ли не от глаз. Сами глазки маленькие; стрижен «под горшок». Выходец из седой старины. Небось, еще и в лаптях - Пантелеймон не удивился бы. Он всякое повидал.

- Кто это? - без особого интереса осведомился протодьякон. Он и так понимал, что это - будущая жертва, мишень.

- Павел Ликтор. Есть основания предполагать, что вервольф. То бишь оборотень в прямом понимании слова, оборачивается зверем.

- Странная фамилия. Похожа на ту, из кино…

- Бесовскими зрелищами балуемся? - прищурился отец Виссарион. В Инквизиции строго следили за моральным обликом сотрудников - очевидное противоречие ввиду многочисленных фактов убийств.

- Статус обязывает. Чтобы знать врага, надо знать его оружие, - отозвался Пантелеймон шолоховской фразой. - Вы и сами, небось, смотрели, раз так говорите?

Это была откровенная дерзость, но Инквизитор пропустил ее мимо ушей. Во всяком случае, сделал вид, что не обращает внимания.

- Утверждает, что немецких кровей, обрусевший. Бог его знает, откуда он. Это тебе предстоит выяснить.

Что-то новенькое.

Челобитных удивленно поднял брови:

- Выяснить? Мне предстоит что-то выяснять? Я думал…

- Думал сразу в расход его, да? Нет, голубчик, на сей раз не все так просто.

Слухи, и ничего, кроме слухов. Да еще периодическое убиение домашнего скота по всей округе. Люди пока не пропадали, но есть сведения, что странный там какой-то народ. Из местных и слова не вытянешь - замкнутая публика, неразговорчивая.

Это соответствовало представлению протодьякона о настоящих сибиряках, жителях тайги.

- Много ли дворов?

- Штук двадцать наберется. Ну, двадцать пять.

- Ого, - удивился Челобитных. - Однако немало! А вдруг этот вервольф - не он?

Кто угодно может им оказаться…

- Может быть. Или уже не только он, - со значением произнес Инквизитор. - Разумеешь, о чем я?

- Разумею, как не разуметь.

- Вот и разберешься.