Брайан Ламли - Дом над прудом Страница 2

Мои произведения данного жанра представлены двумя литературными формами: повести и рассказа. Книга, которую вы держите в руках, первая из двухтомника. В ней представлены короткие повести. Во втором томе будут собраны рассказы на тему мифов, которые я посчитал достойными вынести на читательский суд в твердой обложке. Повести приведены не в порядке их написания, однако специально для интересующихся читателей я снабдил каждую предисловием, в котором кратко поясняю, когда, где и для чего они создавались.

Впрочем, сказал я уже достаточно, давайте же позволим Мифам Ктулху самим поведать о себе…

Брайан Ламли

Дом над прудом

Отступим на пару лет назад от «Властелина Червей». В апреле 1980 года, проходя последний год службы в тренировочном центре королевской военной полиции, я совершенно случайно отослал издателям два экземпляра новеллы «Дом над прудом». Это была не более чем ошибка с моей стороны, а нив коем случае не обычная практика, поскольку подобного рода промахи, как правило, становятся предметом ехидных замечаний. В общем, один экземпляр был отправлен Лину Картеру, который пытался возродить «Weird Stories» – серию многотиражных сборников в мягкой обложке, выходивших в издательстве «Zebra». Второй же экземпляр достался моему хорошему другу, Франческо Кова, на тот момент обретавшемуся в Генуе. Кова как раз подыскивал стоящие рассказы для своего замечательного итало-англоязычного журнала «Kadath», и я пообещал ему помочь. Эта новелла, на мой взгляд, – одно из лучших моих произведений. По крайней мере далеко не худшее, потому что и Картер, и Кова купили ее и опубликовали, к моей великой досаде, почти одновременно – в журналах «Weird Stories» и «Kadath» соответственно. За последнюю четверть века эта история переиздавалась еще не раз и лучше всего прозвучала в моем сборнике «Вампирский шабаш», опубликованном в издательстве «Fedogan amp; Bremer».

Кстати, когда вышеупомянутый сборник вышел из печати, он моментально стал бестселлером «Fedogan amp; Bremer». Быть может, я тут и ни при чем, но на следующем Всемирном конвенте фэнтези это издательство получило награду в номинации «Лучший сборник рассказов».

I. Письмо

Думаю, в сложившихся обстоятельствах вполне закономерно, что полиция потребовала от меня этот запоздалый письменный отчет. Смею также полагать, что именно по причине моей общей обеспокоенности и незаконности принудительного содержания под стражей мне дозволено описать все события, не подвергаясь особому надзору. И хотя грех жаловаться на то, как со мной здесь обращаются, все во мне протестует против этой несвободы. После всего пережитого я точно так же протестовал бы против заточения в любой тюрьме, где бы то ни было в Шотландии… где бы то ни было на Британских островах.

Прежде чем начинать рассказ, я хотел бы уточнить следующее: поскольку официально меня ни в чем не обвиняют, я делаю данное заявление по собственной воле, прекрасно осознавая, что от этого моя ситуация может только ухудшиться. Остается лишь надеяться, что из этого отчета станет ясно: у меня не было иного выбора, кроме как сделать то, о чем я сейчас расскажу.

Пусть прочитавший станет мне судьей. Мое душевное здравие, – если я все еще не сошел с ума, – и самое мое существование зависят от этого.

Письмо от адвокатов моего дядюшки настигло меня в Нью-Йорке. Отправленный с адреса на Королевской Миле – широкой мощеной улице, карабкающейся вверх по крутому холму к эспланаде Эдинбургского замка, – большой коричневый конверт нес на себе бюрократическое клеймо официальности. Неудивительно, что при одном его виде я приготовился к худшему.

Не могу сказать, чтобы я поддерживал близкие отношения с дядей Гэвином в последние годы (мать увезла меня из Шотландии еще ребенком, после смерти отца), но я прекрасно его помнил. Если уж на то пошло, его я помню даже лучше, чем собственного родителя. В то время как Эндрю Мак-Гилкрист всегда был сухим и замкнутым человеком, дядя Гэвин являл ему полную противоположность – добрый, отзывчивый, щедрый до такой степени, что совершенно меня избаловал.

И вот сейчас в письме говорилось, что он мертв, а я назначен его единственным наследником. В конверте была расписка, дающая право на билет до Эдинбурга из любой точки земного шара. Содержание письма подтверждало мое право воспользоваться этой распиской. Только глупец смог бы отказаться от такого наследства или хотя бы не заинтересоваться сопутствующими – правда, в письме не изложенными – условиями.

Наведавшись в контору «Мак-Дональд, Асквит и Ли» в Эдинбурге, я уже выполнил бы одно из условий завещания и стал бы шаг ближе к обладанию солидным капиталом покойного дядюшки, его поместьем площадью более трехсот акров и особняком, стоящим в гордом одиночестве у подножия скалистых холмов в нескольких часах езды от Эдинбурга. Но от Нью-Йорка до всего этого, как до Марса…

За три месяца до описываемых событий, в середине марта 1976 года, я проживал в Филадельфии, в доме, в котором меня вырастила мать. Моя невеста после двух лет помолвки вернула мне кольцо и сбежала с банкиром из Балтимора. Книга, над которой я тогда работал, из легкомысленной любовной истории превратилась в полную трагичных событий драму. История потеряла всякий смысл и какую-либо связность где-то в середине этой метаморфозы, а сам опус окончил существование в мусорной корзине. Хорошенько все взвесив, я решился – продал дом и переехал в Нью-Йорк к другу-художнику, любезно предложившему мне свой кров, пока я не подыщу нормальное жилье.

Покидая Филадельфию, я не оставил обратного адреса, что значительно задержало доставку письма от дядиных адвокатов. Конверт был помечен двадцать шестым марта, и, судя по немалому количеству марок, штампов и переадресаций, американской почтовой службе пришлось изрядно потрудиться, чтобы меня найти. Письмо застало меня в те минуты жизни, когда я сам и мой друг, художник Карл Эрлман, переживали не самые лучшие времена. Я ничего не писал, Карл не занимался живописью, и, несмотря на долгожданный приход лета, мы оба находились в подавленном состоянии духа.

Именно поэтому я сразу же ухватился за возможность, что подвернулась столь своевременно, хоть и по причине не самых радостных обстоятельств. Как я уже сказал, нужно быть идиотом, чтобы упустить такой шанс или ответить отказом… По крайней мере так мне казалось тогда.

Я предложил Карлу составить мне компанию в поездке, несказанно его тем обрадовав. С деньгами у него было туго – и с каждым днем становилось все хуже. На горизонте вырисовывалась перспектива выселения из квартиры, скоро уже пришлось бы искать что-то более соответствующее его весьма скромным доходам. Плюс ко всему Карл нуждался в перемене обстановки, дабы набраться вдохновения для работы над новыми полотнами. Мы быстро все согласовали, упаковали чемоданы и вылетели в Эдинбург.