Т. Финн - Мираж и другие рассказы Страница 2

Дверь отмахнулась, стукнув ручкой о стену. На пороге возникла Алёна Игоревна. Она шагнула внутрь, и оцепеневший от неожиданности Бабочкин увидел, что фигура дамы, всегда напоминавшая ему туловище гусеницы, перетянутое в нескольких местах и подрагивающее при ходьбе, неуловимо меняется. Дама с каждым шагом вытягивалась, прибавляя в росте. Её лицо удлинилось, подбородок выступил вперёд, уши вылезли из редкой причёски и хищно заострились. А волосы, тусклые, нелепого каштаново-бурого цвета, почернели и густыми прядями рассыпались по крутым плечам.

Алёна Игоревна — да полно, она ли это? — шагнула к Бабочкину. Её неестественно яркие на бледном до синевы лице губы приоткрылись, и, уже не скрываясь, белыми шипами выглянули кончики острых клыков.

Бабочкин панически оглянулся на монотонно бормочущего у стены Ивана Евгеньевича. Тот мельком глянул на менеджера и отвернулся, продолжая что-то втолковывать мерно кивающему собеседнику.

— Мужики… — замирающим голосом сказал Бабочкин. — Мужики!

Андрей Яковлевич взглянул на потного, вжавшегося в стенку у зеркала менеджера, и поморщился.

— И что, так и не подписали? — деловито спросил он Ивана Евгеньевича.

— Так я ж и говорю, нет! — радостно подтвердил тот, вынув сигарету изо рта и взмахнув ей в воздухе. — Не подписывает, змеюка, хоть ты разорвись!

Бабочкин бочком продвинулся вдоль стены. Поколебался немного, но истончившаяся до осиной стройности дама сделала ещё шаг и широко улыбнулась, раздвинув алый рот. Бабочкин зажмурился и ринулся к выходу.

Что-то царапнуло его по рукаву, но он вылетел в дверь и, не оглядываясь, быстро зашагал по коридору. Привычные прямоугольники дверей, такие одинаковые, надоевшие до зевоты, немного привели его в чувство. Менеджер сглотнул, пригладил волосы, откашлялся и, твёрдо стуча каблуками, направился к лестнице.

Надо выйти на воздух. Должно быть, у него что-то с глазами. Давление скачет, не иначе. Недаром он столько лет сидел в душной комнатушке, пялился в экран монитора и жевал готовые обеды. Вот и результат.

Душное ощущение тревоги немного отпустило, но в груди продолжал растекаться холодом осколок льда.

Бабочкин спустился по лестнице на нижний этаж и вышел на пятачок выложенного светлой плиткой пространства у входа. Тонированные стёкла входных дверей слабо светились, обещая солнечный день и глоток свежего воздуха.

Он постоял немного, рассеянно глядя сквозь двери на темнеющий над входом козырёк крыльца и отблески ламп на стекле с надписью: «выход». Внезапно вспомнил историю с предупреждающими надписями, которые, как утверждалось, доводили людей с неустойчивой психикой до самоубийства. «Выхода нет» — гласили эти надписи, и Бабочкин вспомнил свою самоуверенную усмешку человека, убеждённого, что уж его-то такими словами не проймёшь.

Застучали по плиткам острые каблучки. Менеджер вздрогнул и обернулся. По лестнице сбегала, почти не касаясь ступенек, жгучая брюнетка. Мелькнул оскаленный в широкой ухмылке алый рот. Блеснули из-под рассыпанной чёрной гривы голубые белки неподвижных глаз, устремлённых в одну точку. И точка эта находилась на груди Бабочкина.

«Да что она может мне сделать?» — механически повторял он, заметавшись у будки вахтёра. — «Кто она такая, в конце концов?»

— Скажите, э-э-э… — пробормотал он, сунувшись в окошко будки. — Э-э… вы не могли бы вызвать… сказать, который час?

Вахтёр оторвал взгляд от журнала «Вестник садовода», посмотрел на менеджера и нехотя ответил:

— Половина второго.

И, потеряв к Бабочкину всякий интерес, уткнулся в свой журнал.

Женщина всё ускоряла шаг, теперь она уже почти летела над холодными плитками вестибюля. Чёрные прядки волос развевались, обнажённые руки вытянулись навстречу обомлевшему от испуга и происходящего абсурда менеджера.

— Вызовите охрану! — потеряв голову, крикнул он вахтёру. Тот ответил изумлённым взглядом, повёл глазами по вестибюлю, и, не найдя там ничего особенного, принялся неторопливо копаться в пухлом, исчирканном синими чернильными записями, вахтенном журнале.

Бабочкин метнулся к дверям. Толкнул зеркальное полотно и вылетел на крыльцо. С разбега пробежал по ступенькам и остановился в изумлении.

Офисное здание напротив исчезло. Белёсый, мерцающий свет окружал застывшего на последней ступеньке менеджера. Свет исходил отовсюду, как будто не имея определённого источника. Солнца не было, над головой висела бледная, и одновременно режущая глаз жемчужно-голубая дымка.

Не было ни улицы с припаркованными у здания автомобилями, ни газона с постриженной травой и цветочной клумбой, и даже чугунная ограда исчезла. В зыбком голубоватом сиянии перед Бабочкиным расстилалось грязно-белое, плоское поле с чахлой растительностью, перечёркнутое посередине узкой лентой дороги.

— Что это? — вопросил пространство менеджер, озирая унылую равнину. — Куда ограда девалась?

Почему-то исчезновение чугунной, в солидных завитушках ограды у входа потрясло его больше всего. Бабочкин осторожно вытянул ногу и тронул носком ботинка белую крупу у подножия крыльца.

Крупа бесшумно примялась, расползлась манной кашей. Сейчас же возник ветер, он так же бесшумно принялся сметать белые комочки, завиваясь в крохотные смерчи у края крыльца.

— Я понял, — Бабочкина осенило. — Это сон. Я сплю.

Ему стало всё ясно. Он даже рассмеялся, хрипло и с облегчением. Вот дурак, он же просто заснул, сидя за компьютером. Даже этот ветер, что шевелит ему сейчас волосы на затылке и холодит спину — это просто сквозняк от хлопнувшей двери. Должно быть, вернулась Алёна Игоревна…

Бабочкин пригладил взъерошенные сквозняком волосы. Пальцы на что-то наткнулись. Наверное, во сне он задел монитор. Улыбаясь, менеджер обернулся. Там стояла, взяв его за руку ледяными пальцами, брюнетка и смотрела на него в упор. Узкое синеватое лицо её голодно заострилось, чёрные, во всю радужку, зрачки с красноватым отливом не отрываясь, глядели в одну точку, словно Бабочкин был мишенью.

Вскрикнув, менеджер отступил назад и слетел с крыльца. Ноги в лёгких ботинках погрузились в белую крупяную кашу. Ступни сразу заломило, как от ледяной воды.

— Нет, это сон! — визгливо вскрикнул он, пятясь от медленно идущей к нему женщины. — Только сон! Я сейчас проснусь!

Он сильно ущипнул себя за ногу. Брюнетка не исчезла. Она подняла руку, и в неживом голубоватом свете нависшего над головой неба менеджер увидел, как блеснул у неё на ладони узкий, заострённый на конце, клинок.

Клинок серебряной рыбкой сверкнул в воздухе, когда женщина ловко подкинула его в ладони и сжала в тонких пальцах. Теперь остриё было направлено прямо в грудь Бабочкину.