Борис Лисицын - Лиловая мгла Страница 2

Мирная атмосфера Милфорда вдохнула в нас с Ферьянци необыкновенное лирическое настроение. Мой друг написал дюжину романтических стихов, любопытных по содержанию, но довольно плохих (по моему, не высказанному Иштвану, мнению) по форме из-за неудачных рифм. Я, в свою очередь, испортил пару холстов, безуспешно пытаясь нанести на них пленившие меня пейзажи.

В это же время мистер Барт со свойственной ему энергией произвел инспекцию особенностей местной экономики и обнаружил, что самым крупным предприятием Милфорда является возникшая лет сто с лишним назад и с тех пор почти не изменившаяся пивоварня, на которой было занято едва ли четыре десятка человек. Мы нашли вкус ее продукта превосходным, но, тем не менее, Барт остался недоволен низким, с его точки зрения, уровнем развития города. В патетической речи, произнесенной на устроенном мэром в нашу честь ужине, он заявил о том, что предстоящее освоение месторождения глины должно совершить переворот в жизни Милфорда, придав ему качественно новый толчок эволюции. Он вещал о будущих крупных фабриках и магистральных дорогах, вереницах телеграфных столбов, притоке населения и бурной трансформации всего здешнего уклада.

И мы всеми силами взялись за установление новой жизни. Ранним утром пятнадцатого мая, когда Милфорд еще мирно почивал под лучами восходящего солнца, его мощеные улицы взорвались от шума, издаваемого моторами нескольких грузовых автомобилей и колесами длинного каравана телег. Под крики петухов и (пока еще воображаемые) звуки фанфар мы двинулись в сторону лежащей в восьми милях к северу от Милфорда выше по течению Мискуоша деревни Феннер. Наш транспорт был нагружен всем необходимым снаряжением, провизией и прочими важными запасами, которых должно было хватить на время предварительных работ. Отдельно ехали представители квалифицированного персонала, а также нанятые в крупных городах Северо-востока рабочие.

Предполагаемые залежи глины были приурочены преимущественно к немного отдаленной от русла Мискуоша обширной старице очень древнего озера, чье дно ныне было перекрыто ледниковыми отложениями. В этом месте течение реки делало довольно сильный изгиб, вследствие чего один из берегов подмыло и превратило в высокий крутой обрыв, по срезу которого можно было изучать вертикальный профиль земляной толщи на добрую сотню футов.

Именно здесь были обнаружены многочисленные образцы различных видов глин, свидетельствующие о наличии очень мощных пластов этого важного строительного материала. Профессор Леннокс проанализировал найденные породы и заявил, что, по всей вероятности, их происхождение связано с осадками Сангамонского гляциального периода Плейстоценового раздела, которым должно быть не менее 300 тысяч лет. Вокруг были разбросаны первые признаки близких гор — доломитовые скалы, — а также низкие моренные холмы. Мили пространства во все стороны занимали лесные угодья и поля, а ближайший населенный пункт — деревня Феннер — находился примерно в полутора милях от интересующего нас района. Мы надеялись, что не столкнемся с неудобствами и трудностями, связанными с правами на эксплуатируемую землю и прочими проблемами, возникающими при разработке полезных ископаемых на уже давно обжитой территории. Однако не тут-то было.

Стоило нам обосноваться в зоне работ, как в скором времени прибыла внушительная делегация представителей Феннера, включающая его наиболее авторитетных жителей. Переговоры с Бартом вел тамошний священник, чье имя я, к сожалению, запамятовал. Нам с Иштваном не пришлось принимать участия в этом разговоре, поскольку я был занят подготовкой к прокладыванию асфальтовой дороги в Милфорд, а Ферьянци следил за монтажом добывающего оборудования. Так что подробности беседы, которая, как я мельком слышал, велась на повышенных тонах (по крайней мере, со стороны Барта), мне почти не известны. Кажется, то место, где моя фирма собиралась производить раскопки, считалось у здешних обитателей прóклятой, запретной — пристанищем демонов, прячущихся, по их словам, под землей и ждущих удобного случая для того, чтобы вырваться наружу и посеять среди людей смерть и ужас. Мистер Барт был до крайности разозлен этими вздорными суевериями, а профессор Леннокс только снисходительно посмеивался. «Вот видите, к чему приводит отсутствие у людей должного образования», — заметил он по этому поводу.

Ферьянци украдкой обменялся несколькими словами с феннерскими крестьянами и узнал от них о том, что совсем близко от месторождения глины расположены остатки очень старого колониального поселения Сент-Майкл, возникшего еще в начале XVII века. Оно просуществовало меньше полувека и полностью обезлюдело вследствие серии загадочных событий. Дюжина или больше колонистов погибла при вызывающих тревожное недоумение обстоятельствах, о которых ходили странные слухи. Остальные поселенцы в панике бежали, а эпидемия психических расстройств среди них надолго оттолкнула желающих освоить этот получивший мрачную репутацию край. С тех пор из поколения в поколение в Феннере и соседних деревнях передается страх перед зловещим районом (тем самым, на который мы положили глаз), перенятый от сент-майклцев. Люди стараются без крайней нужды не посещать старицу и ее окрестности, и упаси Боже кого-либо раскопать здесь землю хоть на дюйм.

У нас с Иштваном не было веских оснований пугаться странных басен, и уж тем более мы не собирались уговаривать Барта свернуть горнозаводскую деятельность, сулящую значительные прибыли. Однако вечером того же дня, после окончания рабочего времени, мы втайне ото всех отправились к развалинам Сент-Майкла, дабы осмотреть это отмеченное печатью страха место. Вернее, мы полагали, что увидим какие-то развалины, а на самом деле не обнаружили практически ничего. Территория в несколько акров представляла собой жуткую пустошь — ни деревца, ни куста, ни единого следа человеческого быта. Все это пространство занимали только чахлые полевые травы, да еще загадочные белесые пятна. Из любопытства мы разгребли кучи известковой крошки (это они образовывали белые пятна) и обнаружили под ними пепелища. Мало-помалу до нас стало доходить, что перед тем, как покинуть Сент-Майкл, его жители сожгли все строения, деревья, большие площади посевов, травы и кустарников, а потом засыпали угли толстым слоем извести, который частично сохранился даже по прошествии столь длительного срока. Но зачем им это понадобилось?

Углубившись в примыкающий к пустоши лес, мы нашли в нем старое кладбище весьма необычного вида. Оно было огорожено очень высоким забором, составленным из вырубленных блоков известняка, в котором время уже проделало небольшие дыры. Почти каждая могила была накрыта толстой плитой все той же породы, приобретшей прямо-таки культовое значение у сент-майклцев. У пары могил таковое покрытие отсутствовало, и мы с удивлением обнаружили, что эти захоронения были разрыты, а их печальное содержимое, похоже, сожжено и присыпано известкой. Мы некоторое время с жаром обсуждали энигматический характер всего увиденного, но не смогли прийти к конкретным выводам. В конце концов, это бесплодное занятие нам надоело, и мы принялись разглядывать надписи на венчающих погребальные керамиды постаментах. Меня особенно насмешила эпитафия: «Он возлегает в самом великолепном дубовом гробу и ублажает самых взыскательных гурманов», а также фраза на могиле какого-то долгожителя: «Он всегда был пьян и настолько страшен в этом состоянии, что даже Смерть боялась встретиться с ним». Похоже, наши предки обладали, несмотря на все жизненные проблемы, завидным спокойствием и чувством юмора. Вдоволь посмеявшись, мы в хорошем настроении вернулись в лагерь и вскоре забыли о загадочном сент-майклском кладбище.