Лис Арден - Мастер теней Страница 2

— Итак, уважаемый Петр, соблаговолите меня выслушать. Достичь определенной вами как «желанная» цели вам мешает природное свойство вашей натуры, а именно добродушие; в вас очень мало врожденной злости. Поэтому вы склонны жалеть побеждаемого соперника, даже себе во вред, и совсем не склонны его уничтожить, даже с пользой для себя. Это можно изменить.

Мастер Теней встал и пересел в кресло напротив Петра.

— Вы знаете о семи смертных грехах?

— Ну да, в общем… Зависть там, гордость…

— Гордыня, уважаемый; ни в коем случае не путайте с гордостью… Но вы на правильном пути. Видите ли, люди грешны от рождения, тут уж ничего не попишешь, хотя именно первородный грех и определяет человеческую природу, так что особо жалеть о нем, наверное, и не стоит. Вдобавок к этому, в каждой душе запечатлены — или запечатаны, это уж как вам угодно, — семь смертных грехов, или — мне так больше нравится — семь грехов Смертных. В моей власти снять печать с одного из них. Последствия могут быть самыми разными, не стану скрывать от вас сей факт. Однако одно могу гарантировать: если это будет нужный грех (а у меня ошибок не бывает), то, будучи выпущенным на свободу, он поспособствует развитию тех качеств, каковых вам так не хватает в погоне за колесом Фортуны, и нейтрализует те субстан… извините, важные свойства вашей натуры, каковые мешают вам, стреноживая и обессиливая. Вы меня понимаете?

— Да вроде понимаю… Я-то думал, вы мне заговор какой скажете, на победу, а тут… не очень-то я верю, что взрослого человека вот так, одним махом, перевоспитать можно.

— Перевоспитать — нельзя. Однако активизировать ваш теневой арсенал — можно. Решайте, уважаемый Петр, я никогда не навязываю свои услуги, подобно дешевым фокусникам… да и цену, признаться, прошу немалую. Подумайте.

Мастер Теней встал и вышел из комнаты. Петр какое-то время просто молча сидел, бездумно глядя на собственную тень, темневшую на стене. «Чушь какая-то, — подумал он, — философию развел, хрен его разберет, о чем он толкует». Он уже почти собрался встать и пойти распрощаться с хозяином, как вдруг — так некстати! — вспомнил о захлопнутой двери в спальню… «А, да ладно, чем черт не шутит, может, и поможет…» В этот момент в комнате снова появился Мастер Теней.

— Как я вижу, решение вы уже приняли. Что ж… приступим.

Он снова уселся сбоку от Петра, вытянул руку с кольцом, вычертил ею в воздухе сложную фигуру.

— Гнев… кроваво-красный, ослепляющий, испепеляющий, морской волне подобный, с лесным пожаром схожий… Он поможет. Доводов рассудка не услышит, доброту в безгласие ввергнет, вознесет на яростных крыльях… Властью, данной мне Тем, чье всуе не произносят имя, я, Мастер Теней, Гнева Печать снимаю! Восстань из заточенья и волю вкуси досыта. Ai na Rut! Brinn okh ankaliang dui val! Morhaint se frai, aikanaro tinni vie karannolah! Draug — na — rut, veni to Dagor!

После этих звучных, но Петру совершенно невнятных слов, красный камень в кольце Мастера Теней полыхнул как раскаленная головня. Боксер почувствовал мгновенную острую боль в области сердца, у него слегка закружилась голова, в глазах поплыли красные круги… но все это прошло, едва начавшись.

— Итак, дело сделано. Желаю вам удачи, Петр, и жду ваш первый победный гонорар.

Мастер Теней встал, Петр поднялся вслед за ним, все еще недоумевая, прошел к дверям и, машинально попрощавшись, вышел на улицу.

… Противником Петра был Вадим — боец неплохой, только очень уж невыдержанный и задиристый, но как человек весьма симпатичный. Поединок проходил (как всегда у Петра) без особых эксцессов, где-то в первом ряду белело скучающее лицо Алены. Гонг возвестил начало четвертого раунда, Петр был собран, хладнокровен и меньше всего думал о том, что обещал ему Мастер Теней. Обещанное напомнило о себе само.

В какой-то момент боя, возможно, после пропущенного удара, что-то вдруг изменилось в Петре. Ему почудилось, что время остановилось, зависли в воздухе его руки в боксерских перчатках, воздух сделался липким и вязким. Грудь его стала расширяться, словно он решил вдохнуть нечто непомерно огромное, сердце бешено застучало, кровь, обжигающея как расплавленное железо, готова была разорвать вены и выплеснуться обжигающими потоками… В этот миг глазам Петра предстал зависший в великолепном прыжке красный волк, его оскаленная, ощерившаяся окровавленными зубами пасть оказалась прямо напротив его лица; волк выдохнул… от его испепеляющего дыхания у боксера мгновенно испарился пот… Видение длилось всего лишь десятые доли секунды… но волку этого хватило.

Петр чувствовал, как его вздымает на самом гребне огромная океанская волна, у которой был цвет и вкус крови. Крови врага, которого должно во что бы то ни стало уничтожить, сровнять с землей, пожрать его, упиться его болью и падением. Боксер уже не видел лица своего противника, не помнил его имени. Каждый кулак его был как молот Тора, из глотки вырывался хриплый рев, достойный берсеркера, перед глазами плыла алая муть.

Вадим лежал на ринге бездыханный, в глубоком нокдауне, изо рта стекала струйка крови. Вид ее отрезвил и странно успокоил Петра; рефери, под восторженный рев трибун, в котором различался восхищенный женский визг, поднял его руку в жесте победителя.

Этой ночью Алена была просто потрясающа. Утром Петр, вспомнив о данном обещании, отвез Мастеру Теней гонорар за выигранный бой. Расстались они весьма довольные друг другом, после долгих уверений во взаимном уважении.

Дела Петра шли в гору, да какое там шли — летели! Ни одного проигранного боя, череда побед, одержанных уже в первом раунде, поверженный Павлов, сбежавший прямо с ринга, еще до начала боя… Алена была довольна и счастлива, тон ее голоса теперь повышался до визга исключительно в спальне, в остальное время пребывая на уровне мурлыкания. Красный Волк знал свое дело. И он не собирался останавливаться на достигнутом.

Этот бой ничем не отличался от десятков предыдущих. Петр с наслаждением погрузился в соленые красные волны, подчиняясь их извечной ярости. Да вот только противник оказался совсем не из слабеньких. Этот парнишка, новичок без титулов и славы, не собирался сдаваться! Дурачок, он решил, что может противостоять Красному Волку! Сражался он отчаянно, не теряя, однако, головы и не зверея. Третий раунд, четвертый, пятый… У парня был уже капитально подбит глаз, заплывающий багровым кровоподтеком, треснули и сочились кровью губы, его мотало от усталости, дыхание было хриплым и надсадным. Шестой раунд. Петр намеревался покончить с этим делом быстро и, по возможности, безболезненно. Хороший классический нокаут, без ненужного членовредительства. Не тут-то было.