Ричард Матесон - Переворот Страница 2

— Оно было живое, — сказал Уилл и, к изумлению матери, отступил назад, а розовые щеки побелели.

— Это же корова, только и всего! — воскликнула миссис Риггс, кривя рот от негодования. — Корова.

— Бычок, — поправил дружелюбный мистер Ланг. — Желаете что-нибудь еще?

На этом все могло бы закончиться. Мгновенное прикосновение страха позабылось бы за повседневными делами. Но получилось иначе. Потому что миссис Риггс решила купить еще и курицу.

— У нас прекрасные свежие куры, — принялся за свое мистер Ланг, направляясь к тяжелой двери и откатывая ее в сторону, чтобы заглянуть в ледяное нутро холодильника.

— Мы едим то, что было живым, — сказал Уилл.

— Ну и что тут такого? — спросила мать.

В тот момент мальчик ничего больше не сказал. Но задумался. И по неизвестной причине она задумалась тоже.

Уилл вдруг начал понимать, что происходило все это время. Он приходил сюда месяц за месяцем, год за годом, смотрел, как мистер Ланг режет, пилит, рубит, дробит, мелет. Теперь он внезапно сообразил, что именно мистер Ланг резал и рубил, что он молол в мясорубке.

Уилл весь похолодел, задрожали руки. Он попятился и привалился к стене. Простофиля поехал за ним по полу.

Миссис Риггс, в свою очередь, увидела магазин новыми глазами. «Совершенно верно, — агрессивно накинулась на ее разум мысль, — мы как будто враги. Они должны ненавидеть нас, коровы и свиньи. Мы их откармливаем, а потом, когда они становятся упитанными и крепкими, мы… мы…» Она энергично отмахнулась от этой мысли, не желая додумывать ее до конца. Какой прок в подобных рассуждениях?

— Ну и что тут такого? — пробормотала она себе под нос.

А потом мистер Ланг вышел с курицей.

Мистер Ланг этого не услышал. И миссис Риггс не услышала, потому что в тот самый момент захлопнулась тяжелая дверь холодильника. Но Уилл Риггс ахнул и побледнел от испуга. Он смотрел, как курица раскачивается вниз годовой под кулаком мистера Ланга. Вот зажмуренную птицу вздернули кверху и шлепнули на рифленый разделочный стол. Курица терпеливо дожидалась, пока мистер Ланг громыхал своей утварью и затачивал на бруске большой мясницкий нож.

После чего раздалось два звука.

Нож опустился, и птичья голова упала на пол.

Изо рта Уилла вырвался крик.

Миссис Риггс подпрыгнула на три дюйма и развернулась посмотреть, что происходит. Рот у нее широко раскрылся, и сердце в груди, которое, как она всегда утверждала, бьется слишком медленно, забилось так быстро, что перехватило дыхание.

— Да что же это та… — начала она.

Большой нож мистера Ланга дрогнул, и лезвие воткнулось в разделочный стол.

— В чем дело? — произнес он.

Они посмотрели на Уилла, они услышали, как взволнованно заходится лаем Простофиля, дергаясь на своем поводке, и обрубок его хвоста бешено мотается из стороны в сторону.

Уилл смотрел на обезглавленную курицу. Неожиданно он огласил обвинение, о котором теперь знают почти все, кто живет по соседству.

— Ты хочешь съесть Простофилю! — закричал он голосом тонким и колючим, как осколки стекла. — Ты хочешь съесть Простофилю!

Миссис Риггс понятия не имела, с чего вдруг расшумелся ее сын. Она никогда не сталкивалась с таким мощным проявлением чувств. Люди просто не вели себя подобным образом. Женщины плакали на свадьбах, дети хныкали над своими синяками или орошали слезами пол, когда их наказывали. Но чтобы вот так… Это просто не поддавалось пониманию.

Что же касается мистера Ланга, важность происходящего ускользнула от него. «Просто перевозбудился», — решил он. Этот человек предпочитал любым событиям давать самые короткие объяснения.

— Что с тобой? — спросила миссис Риггс, ее руки дрожали от какого-то — хотя разум в тот момент не мог подобрать нужного слова — атавистического приступа первозданного ужаса.

Уилл сверкнул глазами на мать, потом на мистера Ланга, потом на собаку. Его голова дергалась, как у марионетки.

— Ты хочешь… — начал он снова.

— Прекрати сейчас же! — велела миссис Риггс, подходя к нему; резкий тон выдавал, насколько она взвинчена.

Уилл залился слезами и вцепился в мать.

— Мам, не позволяй им, не позволяй!

Сначала она ничего не сказала. Гладила мальчика по всклокоченным волосам, и что-то в ее глазах выдавало понимание важности момента. Она посмотрела на мясника. Тот дружелюбно улыбнулся и сказал:

— Просто перевозбудился.

— Хочешь подождать меня на улице? — спросила миссис Риггс, и наконец-то в ее голосе послышалась любовь.

— Можно мне взять Простофилю, можно? — заныл сын. — Можно?

— Ну разумеется, — Прежнее раздражение вернулось. — Это же твоя собака. Перестань валять дурака.

Мальчик поднял на нее глаза, в них читалось сомнение. То, что его разум породил на пустом месте, нельзя было сбрасывать со счетов.

— Ты его не съешь? — спросил он робко, а Простофиля внезапно замер и с подозрением поглядел по сторонам, словно нечто чуждое проникло вдруг в магазин.

— Конечно нет, — сказала мать. — С чего ты так решил?

Она не собиралась задавать этот вопрос. Она спросила просто по привычке. И по счастью, привычкой Уилла было воздерживаться от ответа. Он вообще не любил отвечать на ее вопросы.

Он потащился к выходу вместе с Простофилей. И когда мальчик уже протискивался в дверь, Простофиля обернулся. От его взгляда по спине миссис Риггс снова прошли мурашки. Потому что в нем было… как бы лучше сказать… понимание.

Она усилием воли отбросила все мысли, как могла бы стряхнуть дождевые капли с рукава пальто. Снова повернулась к мистеру Лангу, который все время так и стоял: неуверенная улыбка на пухлом лице, в испачканной кровью руке обезглавленная курица.

— Не понимаю этого мальчишку, — произнесла миссис Риггс, пытаясь одолеть странный озноб.

— Просто перевозбудился, — заключил мистер Ланг.

Миссис Риггс не имела желания задерживаться. Она теперь скользила взглядом по белым стенам, по безумной топографии посыпанного опилками пола. Ей вдруг расхотелось смотреть на красное мясо, видеть перерезанные артерии и сочащиеся кровью вены. Все вокруг показалось просто кошмарным.

Наверное, то же самое испытал бы слепец, который, ни с того ни с сего оказавшись в чулане Синей Бороды с фонариком в руке, обрел бы зрение.

Магазин внезапно наполнился удушливым запахом сырой плоти, острым запахом крови. Перед мысленным взором миссис Риггс с путающей ясностью промелькнула картина, как мистер Ланг укладывает на разделочную доску Простофилю. Она сморщилась, спешно расплатилась и повернулась к двери.