Кир Луковкин - Ловкий трюк Страница 2

Игорь со свистом втянул в себя воздух и выдавил:

— На кой черт мне известность, если я не могу ей пользоваться? Все это ничего не значит для меня. Пустой звук.

— Как сказать. Инкогнито лишь усиливает популярность.

Агент остановился, раскачиваясь с пяток на носки.

— Мне так плохо… Я устал, слышишь? Хватит. Прошу тебя, прекрати.

— Но ведь ты прекрасно понимал последствия, когда соглашался.

— Понимал! Ну и что? Я был глуп.

— Сейчас это неважно.

— Ты сделал меня тем, кто я есть. Цель достигнута.

— Почти, но не до конца. Подпиши контракты. И тогда все прекратится.

С минуту Игорь думал. Затем дважды нацарапал на листах свой автограф. Во второй раз ручка выпала из ослабевших пальцев и пришлось расписываться заново.

— Отлично, — заявил агент, — превосходно. Сегодня же отправлю один экземпляр обратно. Они запустят макет в печать, через месяц свежий тираж поступит на прилавки и люди накинутся на новую порцию твоих фантазий. Мы подобрали шикарную обложку, картинка — пальчики оближешь.

Он сделал шаг к двери.

— Ты обещал…

— Ах да. Совсем из головы вылетело, прости, — агент деликатно улыбнулся. Достал из карманов брюк ключи, вытянул их перед собой. Кольцо связки болталось на указательном пальце. — Странное дело. Не перестаю удивляться, что с человеком творит банальный голод. Знаешь, Игорь, а ведь три года назад ты был никто. Обычный графоман. И, если честно, писал ты хреново. Сейчас другое дело.

Игорь подался вперед, пытаясь встать со стула. Ножки протестующе заскрипели.

— Все действительно закончится. Это правда. Больше я тебе не понадоблюсь. Ты почти достиг своей цели.

— Что ты хочешь сказать? — Игорь наконец совладал с гравитацией и, шатаясь, сделал несколько шагов. Он вытянул тонкую подрагивающую руку вперед.

Ключи по-прежнему болтались на пальце. Агент почему-то не спешил их отдавать. Нехорошо засосало под ложечкой.

— Сейчас ты звезда, сияющая во мраке. Но от Истории тебя отделяет одна малюсенькая вещь. Самая малость, — агент почти сомкнул большой и указательный пальцы другой руки. — Это своеобразный пропуск, как в элитный клуб. Каждого гения должен сопровождать какой-нибудь миф, трагическая история. О твоем сценарии я уже позаботился. Такого не было ни с одним из великих. С тобой будет впервые. Радуйся!

— Нет… Нет-нет, не надо, я не хочу, я… пожалуйста, прошу тебя. Пожалуйста.

— Ты уже сделал свой выбор, — глаза агента холодно блеснули. — Счастливо оставаться.

Связка ключей сорвалась с пальца и улетела в дальний угол комнаты, звякнув металлом. И агент бесшумно исчез, растворился, словно тень в полдень.

Игорь хотел бы закричать, но сил не осталось. Все потемнело.

Кроме головной боли короткий тревожный сон принес кое-что еще.

Игорь внимательно оглядел комнату, закрытую дверь, обстановку и массивную решетку от пола до потолка, перечеркивавшую пространство на две части. Ключи тускло поблескивали в дальнем углу. Дотянуться до них из-за решетки было невозможно. Толстые прутья способен был погнуть лишь тяжелоатлет. Узкий зазор не позволял протиснуться целиком. Обшарив карманы, стол, стул, кровать и унитаз, Игорь не нашел ничего. Лишь чертов конверт с экземпляром контракта и почтовой квитанцией, подтверждавшей отправку второго экземпляра издательству. На бумажке было пробито его имя, и стояла знакомая подпись. Игорь взглянул на дату и похолодел.

Выходит, это он, а не агент, отправил контракт по почте.

Покопавшись в памяти, Игорь понял, что не знает имени агента.

Пройдясь еще раз по камере, он услышал знакомый гулкий стук каблуков. Ноги подкосились, Игоря потянуло к полу.

Будто в голове кто-то размотал клубок ниток, который превратился в одну длинную тонкую линию. Нет и не было никакого агента. Три года назад… с ним что-то случилось. Все это время он думал, что заперт в клетке, а мучитель приносит ему продукты, необходимые вещи, общается с ним, поддразнивает, запугивает, подбадривает… Расщепление личности. Он сам проделывал это с собой, старательно маскируя свое поведение. Педантично, последовательно играл роль узника и надзирателя. Агент создан его больным воображением, чтобы иметь стимул к творчеству. И сегодня, после получения письма, с ним что-то произошло, он окончательно слетел с катушек. Запер себя в клетке и выкинул ключи подальше. Ловкач…

Итак, дело сделано.

Ты можешь биться головой об стену.

Ты можешь не биться головой об стену.

Ты можешь орать до изнеможения, дергать прутья, крушить утварь, грызть замок, плакать и молиться. Но это ничего не изменит. Из ловушки, в которую тебя загнало собственное подсознание, выбраться невозможно. Оно слишком хорошо знает тебя и предусмотрело все варианты событий. За тобой никто не придет. Родственники и друзья думают, что ты уехал отдыхать. Тебя никто не найдет. Дом за высоким забором, в подвале которого ты запер себя, находится в пустующем поселке. Все просчитано. До мелочей.

Игорь ощутил тупую ноющую боль в области живота. Последний раз он ел вчера. На столе стоял стакан, наполовину полный воды. Больше ничего.

Где-то наверху запиликал телефон. Беспомощный, Игорь сидел и считал гудки. Только сейчас он стал понимать, что натворил. Еще немного, и его охватит дикий, первобытный страх. Еще чуть-чуть и он превратится в обезумевшее животное, с которого слетела шелуха человечности. Что же делать? Потянувшись взглядом к столу, он заметил сложенный ноутбук, пачку бумаги и карандаши. И ради этого он обрек себя на муки?! Выходит, что так.

Мобильник умолк. Звонки не повторялись.

Что он может? Только одно, кроме самоубийства.

Он должен это сделать, пока еще есть время. И силы.

О, как бы он хотел оказаться плодом чьей-то фантазии, таким же призраком, как и агент. Пожалуйста, взмолился он. Пожалуйста. Пусть я буду вымышленным персонажем. Пусть это будет дурной сон. Или меня накроет новое помутнение, и эта сволочь обнаружит себя в моем теле! Но беспощадная тишина топила, тянула на дно, всасывала, как трясина и это продолжалось, продолжалось без изменений, и тогда он решительно подошел к столу, раскрыл ноутбук, открыл файл и стал лихорадочно печатать, повинуясь всплеску мыслей, не обращая внимания на ошибки и знаки препинания.

Он будет работать, пока не свалится от усталости. А потом, после пробуждения, он снова сядет за работу, и когда печатать не останется сил, он возьмется за бумагу и карандаши, но будет продолжать выводить слова, и так до самого конца. Сколько он продержится? Два дня, три? Сколько он успеет написать? Неважно, главное, как можно больше, и пусть эта история станет первой, чтобы люди узнали, что произошло на самом деле, а потом он отпустит вожжи, и наружу вырвутся легионы персонажей, миры, вещи, явления и краски, моря, потоки запахов, цветов, сюжеты, герои и быстрее, нужно успеть успеть успеть быстрее быстреебыстреепокаяеще могудышать о о о гос по ди