Татьяна Савченко - Я вижу тебя Страница 2

Девушка шумно вдохнула, забыв, что это причиняет боль, и скривилась, когда перетянутые ребра ей об этом напомнили. Мужчина был красивым, даже очень красивым. Но он не был человеком. Она пристально всмотрелась в изысканные черты его лица, пытаясь понять, почему это знание так четко и настойчиво пульсирует в голове. Да, он выглядел как человек, но плотная энергия, исходящая от его стройного тела, упрямо доказывала, что это не так. Одновременно с этой мыслью появилась другая: он не опасен, он не хочет ей зла. Каким-то неведомым образом она почувствовала его настроение и сразу же поняла, кто он на самом деле. Наверное, ей стоило бы испугаться. Правда, в данной ситуации, ее больше ужасало, что она не знает ничего о себе самой и чувствует чужие эмоции.

Стоящий перед ней обольстительно прекрасный и стройный мужчина был вампиром. И она это знала совершенно точно, так же как и то, что, несмотря на гладкую бледную кожу на двадцатипятилетнем лице, он был гораздо старше.

Снова закрыв глаза, она сделала вид, что засыпает. Майкл медленно подошел к кровати и, следуя профессиональной привычке, проверил показания приборов: пульс слегка учащенный, но вполне нормальный, дыхание ровное. Он знал, что девушка не спит, и решил заговорить с ней. Все-таки он три дня бродил вокруг ее палаты, надеясь, что он не убийца. Отодвинув ставшую ненужной капельницу, он низко наклонился над ее лицом и спросил по-английски:

— Привет, как ты себя чувствуешь?

Она повернулась и молча уставилась на доктора широко открытыми глазами. Майкл непроизвольно отшатнулся — таких странных глаз он еще никогда не видел: радужка светло-серая, почти прозрачная, а зрачок необычно мал, словно точка, поставленная хорошо заточенным косметическим карандашом. Такие глаза бывают у северных лаек, считается, что они очень жестокие и трудно приручаемые.

Девушка не ответила, хотя такое простое предложение прекрасно поняла. Доктор слегка сдвинул брови и повторил вопрос на французском языке. Она снова проигнорировала его, только уголки губ слегка приподнялись, обозначая улыбку. Майкл настойчиво произнес эту фразу на итальянском, на испанском и на японском языке. Девушка внимательно его слушала, склонив немного голову в сторону, продолжая едва заметно улыбаться. Затем ее взгляд скользнул вниз, и она тихо охнула, увидев, что безупречные кожаные туфли доктора расположились ровно в центре ее желудочно-рвотного шедевра. Майкл последил за ее взглядом и, обнаружив странную расцветку своей обуви, удивленно приподнял брови.

Неловко усмехнувшись, она сказала по-русски:

— Извините. Я случайно, мне очень жаль… — и, опровергая собственные слова, засмеялась.

Майкл облегченно вздохнул. Когда девушка слушала все его межнациональные приветствия и улыбалась, он уже решил, что она слабоумная или здорово треснулась головой, а теперь все стало ясно. Доктор прямо посмотрел в ее жуткие собачьи глаза и улыбнулся в ответ: великим русским языком он тоже владел не плохо.

— Русская, значит. Привет, как Вы себя чувствуете?

Девушка задумалась, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и через какое-то время ответила:

— Не знаю.

— Рука болит?

— Горит.

— Голова? Я так вижу, Вас тошнит.

— Тошнило. Сейчас нормально. Я как кусок размораживающегося мяса. Чувствительность возвращается постепенно.

— Это анестезия. Скоро онемение пройдет, и все будет болеть. Особенно ребра и рука.

Доктор немного откинул одеяло на девушке и попросил приподнять рубашку. Она послушно задрала ее ровно до того места, где заканчивались бинты, и начиналась грудь, крепко прижав ее край руками.

Майкл усмехнулся и покровительственно напомнил:

— Я врач.

— Вы мужчина.

Он вздохнул, но не стал спорить. Аккуратно пробежавшись длинными красивыми пальцами по ее ребрам, он несколько раз легко надавил на них. Потом приподнял бинты, упорно сдвигая руки девушки выше. Она несколько раз фыркнула, но позиции не сдала. Беспомощно выдохнув, доктор отошел в сторону.

— Как Вас зовут?

Девушка закрыла глаза и сосредоточенно начала копаться в своей отформатированной памяти, надеясь на какую-нибудь подсказку из ее скудных закромов. Пусто. Она потерла лоб и призналась:

— Я не знаю. Точнее не помню.

Доктор опустил взгляд, пытаясь спрятать виноватое выражение глаз. Ведь это он ее сбил, значит, ответственность за то, что она не помнит даже собственное имя, лежит на нем.

— Что Вы еще не помните?

Девушка хитро прищурилась: изменения в настроении доктора не прошли незамеченными, и сейчас она гадала, с чем это связанно.

— Я ничего не помню о себе. Что вообще произошло? Как я тут оказалась? Меня сбила машина? И почему все говорят по-английски?

— В Англии большинство людей так говорит.

— В Англии? А я почему не говорю?

— Это Вы у меня спрашиваете? Судя по всему, Вы на других языках тоже не говорите, только на русском. — Он уверено распрямил плечи и проснувшийся в нем врач четко продекламировал. — Вы правы: Вас сбила машина, в результате чего Вы получили несколько переломов, множественные порезы и сотрясение мозга, последнее, видимо, и дало эффект амнезии. Со временем память восстановится. А сейчас главное, чтобы Вы быстрее выздоравливали. Завтра к Вам придет репортер и полицейский. Нужно дать объявление в газету и на телевидение, скорее всего, родственники Вас уже ищут. Возможно Вы туристка, путешествовали по Европе, поэтому не знаете английского.

Девушка молча выслушала его речь и спокойно спросила то, что ее действительно интересовало:

— Кому принадлежит красная спортивная Феррари?

Майкл едва заметно отшатнулся.

— Мне.

— Ну, теперь из чувства вины Вы должны лечить меня в несколько раз лучше, чем других пациентов, и быть предельно внимательным к моим капризам. Моя первая просьба — принесите мне русско-английский словарь и русский справочник имен: надо же ко мне как-то обращаться. Не хочу быть Джейн Доу.

Доктор удивленно улыбнулся.

— Так в полиции называют неопознанные трупы, а Вы, слава богу, живы, — он замялся и добавил извиняющимся голосом. — И еще, я не знаю, как объяснить то, что я Вас сбил. Я действительно хороший водитель и, честное слово, не видел Вас на дороге.

— Мне повезло, что меня сбил доктор. Не нужно извиняться, возможно, это моя вина, к сожалению, этого я тоже не помню.

Она снова пристально посмотрела на Майкла. Ему стоило больших усилий не отвести взгляда от ее странных светлых глаз. Как будто она просвечивала его рентгеном. Смутное беспокойство закралось в сознание: а вдруг она поняла, кто он такой? Но следующая мысль смыла подозрения волной облегчения: разве была бы она так спокойна, если бы знала это.