Александр Мироненко - Осколки Нации Страница 20

— Ну и как живой твой друг? — Вмешался в разговор Давид.

— Он умер ровно через год от неизвестной хвори… Я не когда не забуду его бледное лицо, когда он рассказал мне эту историю, его последние слова: «В том тумане я видел танец, духи зовут меня… мой отец зовёт меня.»

Наступило долгое молчание, каждый надёжней перехватил своё оружие, придавая себе уверенности. Тишину нарушил Семёныч:

— Хорошо если наши друзья нацисты такие же суеверные, как и вы. Сюда они не должны сунутся. Если ваша деревня спалена, то это значит, что все дороги через город перекрыты. Сейчас выйдем к реке, а потом спустимся вниз по течению до блокпоста. А дальше видно будет… Авось пронесёт…

Дальше шагали молча. Когда Мариам попросилась по нужде, Громовы зашагали вперёд, в то время как, Саша остался с ней. Давида мучал один вопрос всё это время и, воспользовавшись моментом, он спросил у отчима:

— Семёныч, когда мы были с тобой в пыточной, и ты снял маску с Вепря, мне показалось, будто ты знал его. Не объяснишь?

— Тебе что поговорить больше не о чем? — Ледяным тоном спросил отчим.

— Не хочешь — не рассказывай, это ваши с ним дела. — Немного обиделся Давид.

Громов старший глубоко вздохнул, и украдкой посмотрев на своего пасынка произнёс:

— Ну, если тебе это так важно знать… тогда слушай. Когда-то я знал этого человека и долгое время считал его погибшим, но как оказалось всё это время, он скрывался за личностью Вепря.

— Ты знаешь, кто наградил его этими жуткими ранами?

— Около двадцати лет назад, мне под командование дали отделение из семи человек. Все ребята были обстрелянные, сорвиголовы, одним словом. Да вот только одна из шишек решила пропихнуть своего сынка в высшие чины, а стоит ли говорить, что без должного боевого опыта дорога к большим звёздам закрыта. Этого юнца звали Егором. Мне он сразу не понравился, с самых первых дней службы я начал подозревать в нем неладное. Уж больно был разнежен и жесток. Многие сослуживцы страшились его за непредсказуемые жестокие выходки. Однажды в наш квадрат забрела небольшая банда, и после удачной засады мы их всех перебили. Я дал команду обыскать трупы и допросить раненых. Когда я увидел, что он отрезает пальцы у ещё живого бандита и кладёт к себе в карман, я скомандовал ему остановится, но он лишь улыбнулся. Схватив беднягу за волосы, принялся отрезать его голову. Тогда я оттолкнул его, чтобы привести в чувство, но в ответ он напал на меня с ножом в руке. Когда дело доходит до драки, я не всегда даю себе отчёт в том, что происходит. Вот и тогда за меня всё решила моя реакция и жажда жизни. Опомнившись, я увидел Егора с ножом под левым боком… уже мёртвого. Мы были слишком далеки от дома, чтобы тащить туда тело. Мои пацаны обещали сохранить в тайне этот инцидент, выдав всё за нападение поганок, вот только родители этого парня не хотели верить. И после долгого следствия меня разжаловали до рядового.

— Мёртвые не ходят… — Мрачно дополнил Давид.

— Вот в том то и дело. Во время следствия я долгое время сидел в камере, но один из моих приятелей через маляву поведал мне, что в убежище пришёл новый жилец в металлической маске Вепря. И что он интересовался мной…

— Ты предполагаешь, что он мало того, что смог воскреснуть, так ещё и всё это время водить за нос администрацию?

— Я уже не знаю, что и думать… всё это выходит за рамки логики и здравого смысла. Он не мог выжить. Я лично соорудил его могилу из булыжников, чтобы зверьё останки не растащило, и водрузил самодельный крест. Но если люди начинают возвращаться с того света это может лишь означать скорейший приход апокалипсиса.

— Слушай Семёныч, можно ещё один вопрос?

— Задавай.

— Во время рассказа ты упомянул о неких поганках, кто или что это такое?

— Лучше тебе малой и не знать… Люди сказывают, что это пыльца или же вирус, а может быть это загаженная вода, но нечто заставляет людям вести себя агрессивно. Они не узнают никого даже близких и родных, нападают на всё живое вокруг. В конечном счёте, превращаются в кровожадных тварей с грибами по всему телу и отсутствием интеллекта. Каждый называет их по-своему, наши ребята называют их поганками, грибниками, мухоморами. Но не стоит их недооценивать. У этих уродцев очень развит коллективный разум, это, пожалуй, всё, что осталось у них от человека. Они всегда охотятся стаями, очень подвижны и живучи. Я лично как-то раз для интереса выпустил в одного из них целую обойму, но так и не прикончил. Встречались мне и их собратья, совсем медленные и более напоминающие людей, но бытует мнение, что это всего лишь первая стадия мутации. И что существует вид совсем невосприимчивый к пулям.

— У меня ещё один вопрос…

— Помилосердствуй! — Улыбаясь, произнёс отчим. — На удовлетворение твоего любопытства не хватит и жизни, но так уж и быть это будет последний вопрос, задавай с умом. Я и так слишком много тебе рассказал!

Помня, что его лимит исчерпан и немного поразмыслив, герой подыскал нужные слова:

— Ты говорил, что здешняя вода отравлена, и её нельзя пить. Почему?

— В архивах убежища указано, что её испоганили, когда на Донбассе начали добычу сланцевого газа. Будто невдалеке в одной из шахт, произошёл сильный взрыв. И после этого вода стала непригодна для питья. Кстати, ты принимал таблетки, которые тебе выдали в медпункте?

— Да утром, перед самым выходом…

— Глотай ещё одну, вообще возьми себе в привычку пока ты здесь по одной таблетке через каждые восемь часов. Здешний климат мало чем подходит к твоим лёгким. Ты прожил всю жизнь под землёй, дыша отфильтрованным кислородом. Здесь на поверхности, влажность больше, да и испарения сланца дают о себе знать. По началу запросто схлопотать воспаление лёгких или чего похуже, рак. Но ты не переживай скоро твой организм освоится, и ты вовсю почувствуешь прелесть хрипов в груди.

Дорога плавно сузилась до тропинки, по бокам безобразные зубы разваленных зданий сменились на стену из камыша. Впереди тропа резко обрывалась, ведя вниз по почти пологому пятидесятиметровому склону.

— Нам туда! — Указал Семёныч пальцем на другую сторону балки. — Этой дамбе уже больше века, сам не знаю, как она так долго держится. Если прорвёт, то затопит не только здешние сёла.

Вся долина внизу была поросшая камышом. Редко где проступали небольшие болотца, покрытые зелёной ряской.

— За дамбой фашистский блок пост?

— Нет до него ещё столько да по столько, это искусственный резервуар. Когда перейдём на другую сторону я покажу одну скрытую тропку, не асфальтированный тротуар конечно, но нам на лучшее не приходится рассчитывать.