Далия Трускиновская - Душа и дьявол Страница 20

Мы договорились, что она придет к пяти. Без трех пять я вылетела из окна, в пустой подворотне перекинулась и кротко села ее ждать.

Прождала до шести.

Сонька пришла совершенно невменяемая.

— Ну, что еще случилось? — спросила я.

— Таня Бочкун пропала. Уже третий день дома не ночевала, — взволнованно сказала Соня. — Я бы таких родителей стреляла! Собственными руками!

Оказалось — мать сгоряча выгнала из дому двенадцатилетнюю дочку из-за какой-то ерунды — то ли немытого пола, то ли немытой посуды, вспомнив при этом и прошлые грехи, вроде двойки по литературе и потерянного кошелька с десятью рублями. Девочка, видно, была упрямая, и мать с этим упрямством уже сталкивалась, потому и сорвалась на скандал.

Она подняла тревогу только на следующий день — была уверена, что дочка ушла ночевать к бабушке. Но у бабушки Таня не появлялась. Тогда начались бестолковые поиски — у подружек, давным-давно проживающих на дачах, у дальних родственников, к которым девчонку приходилось затаскивать в гости под страхом репрессий. Наконец, обессилевшая мать оставила заявление в милиции и побрела в школу — искать классного руководителя. Как будто Сонька могла хоть чем-то помочь!

И вот тут я ошиблась.

У Соньки оказалась знакомая на телевидении, в «Новостях». Она пообещала, что фотографию девочки покажут в вечерней программе. Сонька потому и опоздала, что возила туда эту фотографию,

Мы наскоро перекусили вместе, и я потащила Соньку на тренировку. Насчет желудочных колик у Соньки я не беспокоилась — не такой человек, чтобы перетрудиться в зале! Кое-каких результатов она, конечно, достигла, а потом немедленно дала себе послабление.

Мы шли по городу — слева у меня находилась Сонька, а справа — спортивная сумка. Наверху в ней лежала коробка с патронами и заряженным пистолетом. И я мечтала — ну, появись только, маньячок! Ну, появись! Посреди улицы я срежу тебе клок волос метким выстрелом! Или ухо. Ну, появись только — не обрадуешься!

После тренировки я планировала забрать Соньку к себе ночевать. Даже ужин заранее приготовила — начистила картошки и оставила ее в кастрюле с холодной водой, чтобы прийти — и сразу поставить на огонь. Вареная картошка с творогом и сметаной — это замечательно.

Но домой мы попали довольно поздно. Одновременно с нами в соседнем зале качаются атлеты — ну, так их тренер сдуру запер моих коровищ в душе, а сам ушел с ключом домой. Пришлось преследовать.

Покормив и уложив Соньку, я пошла принять ванну. Без ванны на сон грядущий я — не человек.

Тут и появился Зелиал.

Самое интересное — я нисколько не смутилась. Возможно, еще и потому, что была по уши в пенке. Ванна с пенкой — одна из немногих моих радостей.

— Добрый вечер, — сказал Зелиал. — Я проститься пришел. Теперь меня долгое время, возможно, не будет.

— Куда же вы собрались?

Он присел на край ванны.

— Трудно объяснить. Намекнули мне, что один маг вроде бы умеет вызывать ангела справедливости! Вот, лечу искать мага. Правда, неизвестно, что из этого получится. С магами держи ухо востро. Поэтому я вот что решил сделать…

Из— под плаща он достал стопку разноформатных листков. Сверху лежал мой договор.

— Гори они синим пламенем! — стараясь казаться беззаботным, воскликнул Зелиал. — Семь бед — один ответ!

И пламя действительно было синим. Пепел он аккуратно стряхнул в раковину и залил водой.

— А я пистолет нашла, — похвасталась я. — Руками почувствовала! Потом, когда коробку в руки взяла, сквозь промасленную бумагу увидела.

— Руками — это баба Стася научила? — спросил он. — Хорошая бабушка. Я ее еще молодой помню. Обязательно ей скажите, что я договор сжег. Пусть вздохнет спокойно! И еще скажите такие слова — она свое уже получила. Если по справедливости — то уже получила, и пусть больше ни о чем не волнуется.

— Что-то мне ваш голос не нравится, — забеспокоилась и. — Вы что-то такое затеяли…

— Да, — честно сказал он. — Я не знаю, что из этого получится. Поэтому всех отпускаю на свободу. Так будет лучше всего. Они отстрадали. А если за кем-то и остался еще маленький долг — жизнь взыщет. Вот только за вас обидно. Не успел помочь. Даже не придумал еще, как помочь.

— Я сама справлюсь, — гордо ответила я. — Теперь у меня есть пистолет! Я найду его и так припугну, что не обрадуется!

— Вообще-то огнестрельное оружие следовало бы сдать в милицию… — неуверенно заметил Зелиал.

— Вот когда моя милиция будет меня беречь и защищать, и пойду и сдам пистолет, — пообещала я. — Честное слово!

И он понял, что это будет еще не скоро.

— Поосторожнее с ним все-таки, — попросил демон.

— Ничего, я умею. И ни один патрон даром не истрачу.

Зелиал улыбнулся, протянул тонкую, голубоватой бледности руку и вынул из моего узла свое черное перышко.

— Забираете? — растерялась я.

— Да в нем теперь, пожалуй, уже никакой колдовской силы не осталось, — усмехнулся демон. — Разве что оставить на память?

— Оставьте, — попросила я его. — Хоть такая память…

— Если вам угодно… — Он сунул перо обратно в узел и установил его там торчком, как у индейского вождя. Это прощальное веселье и баловство грустного демона очень мне не понравились. А когда он провел холодной ладонью по моему лбу и щеке, стало совсем странно. Как будто эта ласка разбудила меня спящую, и оборвался сонный бред, и вокруг был мой хороший утренний мир, и вообще все стало хорошо.

— Вот так, — непонятно почему удовлетворенным голосом сказал Зелиал. — А теперь я лечу. Мне нужно в строго определенную минуту уйти в иное пространство. Там все построено на игре совмещений, видите ли. Если я пропущу совмещение этой ночи, то другое долго рассчитывать придется. Удачи вам!

— И вам удачи! — воскликнула я, приподнимаясь по грудь из ванны. Я поняла, что если не обниму его сейчас, то удачи никакой не будет! Но он уже обратился в столб тумана и стал втягиваться в щель между вентиляционной трубой и стенкой.

Мне надо было в тот момент, когда его пальцы скользили по моему лицу, поцеловать его руку! Вот что я вдруг поняла, хотя еще не могла осознать, почему бы.

Уютная ванна потеряла для меня всю прелесть. Я встала и включила душ. Мне надо было смыть с себя что-то этакое — не грязь, разумеется, я вообще до жути чистоплотна, а как будто пленку. Взяв головку душа в руки, я лупила себя со всех сторон, тугими струями, и уходило что-то надоевшее, застарелое, лет примерно восемь мешавшее мне жить.

Ощущение пробуждения — иначе я не могла назвать свое новое чувство. И это даже озадачило меня — пробуждение нашло когда являться, во втором часу ночи! И придется мне теперь ворочаться рядом с Сонькой. Я вообще не терплю посторонних в постели, разве что в исключительных случаях. А теперь все сложилось вместе — и прощай, сон! До рассвета промучаюсь, не иначе.