Мистические истории. Абсолютное зло - Джулиан Готорн Страница 21

– Да за что угодно, моя дорогая мисс Мейбл, – и кого угодно. – И тут я, пребывая во власти растущего опьянения, сбился с глубокомысленного тона, который мы избрали, и перешел к досужему шутовству: – Мою квартирную хозяйку, что нанесла мне немало жестоких обид; и… и еще моего соперника, врача-гомеопата. Рассказать вам, что он учинил три месяца назад?

– Расскажите, доктор, – согласилась Мейбл, немного удивившись моей легкомысленной реплике и не зная, стоит ли принимать ее всерьез.

И я начал рассказывать, как однажды покупал в аптечной лавке ялапу[28] и случившийся поблизости гомеопат съязвил: «Давайте, доктор Крофорд, скормите им целое ведро». Я не сразу сообразил, чем парировать это ироническое замечание, но впоследствии задним умом изобрел ответ: «Лучше уж ведро лекарства, чем миллионная доля грана[29] в ведре воды». И позднее всякий раз, когда заставал в лавке этого доктора, я покупал у аптекаря ялапу в надежде, что мой соперник не воздержится от той же шутки, а у меня уже будет готов ответ. Случай не выпадал, и я очень злился на гомеопата, но теперь, вдохновленный словами и примером Мейбл, прощу обидчика. И это мое решение надобно оценить по достоинству, ибо где такое видано: не прошло и трех месяцев, а аллопат[30] простил гомеопату его грех.

– А у вас, мисс Мейбл, не скопилась ли пара-тройка пустячных обид, которые вы готовы простить?

– Не думаю… нет, пожалуй.

– А как же жена викария? – спросил я.

И тем же непринужденным, раскованным тоном я принялся рассказывать, как жена викария однажды отпустила саркастическое замечание о миссионерской деятельности среди готтентотов[31], которую горячо поддерживала Мейбл, и как это было несправедливо, потому что сама жена викария еще горячей высказывалась в пользу афганских миссий. Что именно она говорила, я запамятовал, но в любом случае на ее слова должен был найтись хороший ответ. Вот бы подготовить несколько универсальных реплик и держать их в запасе для жены викария; искусным намеком на миссию у готтентотов спровоцировать ее на новый выпад – а потом выхватить из колчана стрелу и поразить обидчицу на месте. А уже после расправы ее можно будет простить, показав тем самым, что ты воистину чтишь Рождество.

Все это были глупые речи, и я не мог этого не понимать, однако не находил в себе сил остановиться. Опьянение взяло верх над здравым смыслом, и уж не знаю, как далеко я бы зашел и какой нагородил чуши, если бы не посмотрел на Мейбл. Старый приор, надо заметить, в этот момент нахмурился, но мне хватило единственного взгляда на ее лицо. Судя по растерянности и недоумению, читавшимся в ее чертах, она не могла понять, серьезен я или шучу и стоит ли посмеяться вместе со мной или пожалеть человека, несущего такой бред. Я понимал, что еще миг – и она сделает выбор в пользу жалости, поэтому решил, пока не поздно, себя окоротить.

– Но это все галиматья, дорогая мисс Мейбл. Простите, что старался вас повеселить, меж тем как вы, вероятно, настроились на серьезную беседу. Вы говорили…

– Да, доктор. – Тут она, очевидно обрадованная тем, что я не спятил, позволила себе наконец мило улыбнуться. – Необязательно очень серьезную, но все же, по-моему, в этот день следует прощать прегрешения иного рода, нежели те мелкие щелчки, о которых вы говорите. Лучше посвятить его исцелению застарелых ран, чтобы долгая внутрисемейная вражда завершилась наконец миром. И – поразительное совпадение – именно сегодня утром, в созвучии с моим рождественским настроением, я получила одно письмо, написанное почти месяц назад! Помните капитана Стэнли… служившего прежде в гвардии?

– Нет, пожалуй… Ну да, уверен, что…

– Вполне возможно, не помните, с тех пор утекло немало воды; когда он здесь бывал, то надолго не задерживался. Дело в том, что у них с отцом вечно разгорались споры, причем такие ожесточенные, что отец в конце концов чуть ли не выгнал его за порог. Но он вовсе не хотел ссориться; виной всему лишь глупое упрямство.

– И как это…

– А вот как. Капитан Стэнли – наш родственник, в его жилах течет наша кровь, но, несмотря на это, он всегда утверждал, что не верит историям про мистическое покровительство, которое приор Поликарп оказывает роду Катбертов. Он не отрицал саму возможность этого, ведь случалось же подобное в других старинных семействах. Но капитан Стэнли вбил себе в голову, что мы никоим образом не состоим в родстве с приором, а значит, с чего бы ему нам помогать? Капитан настаивал, что мы происходим не от сэра Гая Катберта, брата приора, а от некоего Марка Катберта с другого конца Англии, всего лишь конюшего при одном из благородных домов и вовсе не родственника приора. Из-за этого отец и капитан Стэнли пикировались так, что пух и перья летели, и я, признаюсь, была на стороне отца; суть спора сводилась к тому, правда ли, что в ту пору мы не принадлежали к знати и титул приобрели лишь впоследствии, за деньги. Полемика так разгорелась, что мы прекратили общаться и капитан Стэнли отправился в Вест-Индию[32].

– Подобные семейные раздоры всегда прискорбны, – заметил я.

– Сущая правда, доктор Крофорд. Но тут начинается более приятная часть этой истории. Нынешним утром мне пришло вышеупомянутое письмо, в котором капитан сожалеет о прошлом, с большим уважением и приязнью отзывается о моем отце, признает, что ошибался насчет происхождения Катбертов, а отец был прав, просит о восстановлении семейного мира и обещает в скором времени нанести мне визит.

– Все как и должно быть, – признал я.

– Да, доктор, в самом деле. Примирение родных – что может быть лучше? Но это случай не вполне обычный… И надо оговорить, восстановление согласия – еще не… Такому старому другу, как вы, доктор, я могу признаться: если мы с кузеном Томом, то есть капитаном Стэнли, помиримся, речь может пойти о возобновлении нашей помолвки.

«Боже правый! – воскликнул я про себя и, как подстреленный, откинулся на спинку стула. – А в треклятой бутылке – мое предложение!»

5

Перед глазами у меня сгустилась пелена, по коже побежали ледяные мурашки, руки и ноги сковало параличом. Тело язвили разом все мучительные ощущения, которым подвержена человеческая плоть, и тянулось это, как мне показалось, не менее часа. Но на самом деле мои невзгоды продлились считаные секунды, поскольку, когда я набрался смелости поднять голову и оглядеться, все в комнате оставалось на своих местах. Мейбл не обратила ни малейшего внимания на то, что я не