Стивен Кинг - Безнадега Страница 21

Джонни смотрел на него открыв рот. Вдруг его приятель-полицейский заговорил, как поэт.

Он пытается произвести на меня впечатление, ничего больше… это типичный монолог коктейль-пати, только без коктейля. Я это видел и слышал тысячу раз.

Возможно. Но раньше он без этого обходился. Издалека вновь донесся знакомый вой. Однако выл не тот койот, что убежал от них, Джонни в этом не сомневался. Вой донесся с другой стороны, скорее всего в ответ на вой первого койота.

— Похоже, пора сматываться отсюда! — воскликнул коп. — Вам бы лучше убрать вот это. — Он повернулся к мотоциклу и показал на левую багажную сумку. Джонни увидел, что из нее торчит кусок его нового пончо, ярко-оранжевого, чтобы в ненастье водители автомобилей заметили его издалека.

Как я мог не увидеть, что пончо торчит из сумки, когда остановился, чтобы облегчиться? подумал Джонни. Такого просто не могло быть. И еще. Он останавливался на заправке в Претти-Найсе, а потом открывал эту багажную сумку, чтобы достать карту Невады. Проверил, сколько миль до Остина, сложил карту и убрал ее. Затем защелкнул замки. Это он хорошо помнил, а теперь сумка была открыта.

Джонни не мог пожаловаться на отсутствие интуиции. Лучшими своими произведениями он был обязан именно интуиции, а не планомерной подготовке к их написанию. Спиртное и наркотики притупили интуицию, но не уничтожили ее, и она вернулась, пусть не в полной мере, но вернулась, когда он отказался и от первого, и от второго. Вот и теперь, глядя на краешек пончо, Джонни услышал задребезжавший в голове колокольчик тревоги.

Это сделал коп.

Деяние совершенно бессмысленное, но интуиция подсказывала ему, что именно так все и произошло. Коп раскрыл багажную сумку и вытащил пончо, пока Джонни, стоя спиной к дороге, справлял малую нужду. А потом, во время их разговора, коп стоял так, чтобы Джонни не мог увидеть торчащее из сумки пончо. Похоже, этот парень не потерял головы, встретив любимого автора. Может, коп не так уж и любил его романы, эссе, поэмы. Потому что, похоже, он преследовал определенную цель.

Какую цель? Что мне подсказывает интуиция? Какую цель?

Джонни не знал, и это ему очень не нравилось. А еще ему не нравились странные слова, брошенные копом койоту.

— Ну? — Коп улыбался, и улыбка эта еще больше встревожила Джонни. Не было в ней восторга благодарного читателя. От этой улыбки веяло холодом, даже презрением.

— Что «ну»?

— Вы собираетесь закрыть сумку? Тэк!

У Джонни екнуло сердце.

— Тэк? Что это значит?

— Я не говорил тэк. Это вы сказали тэк.

Продолжая улыбаться, коп сложил руки на груди.

Как же мне хочется выбраться отсюда, подумал Джонни.

Да уж, дружеская встреча, похоже, близка к завершению. И если ему ничего не остается, как выполнить приказ, пусть будет так. Маленькая интерлюдия, которая так хорошо началась, заканчивается не столь уж забавно… словно туча нашла на солнце и вокруг сразу все стало сумрачно, зловеще.

А если, спросил себя Джонни, этот тип хочет причинить мне вред? Он наверняка пропустил пару банок пива.

Что ж, ответил он сам себе, может, и хочет. Что я могу изменить. Разве только пожаловаться местным койотам.

Возбужденное воображение мгновенно нарисовало отвратительную картину: коп роет яму в пустыне, а в тени патрульной машины лежит тело человека, который был лауреатом Национальной книжной премии и трахал самую знаменитую киноактрису Америки. Конечно, эту картину он отмел сразу. Не из страха, а от неизвестно откуда взявшейся уверенности, что такого просто не может быть. Таких, как он, не убивают. Они иной раз кончают жизнь самоубийством, но от чьей-то руки, к примеру, от руки чокнутого копа, они не погибают. Если такое и случается, то лишь в бульварных романах.

Правда, с Джоном Ленноном это все-таки случилось, но…

Джонни направился к багажной сумке, и до его ноздрей донесся исходящий от копа запах. На мгновение Джонни вспомнил отца, отчаянно веселого, любящего крепкое словцо забулдыгу, от которого всегда пахло, как сейчас от копа: на поверхности — лосьон после бритья «Олд спайс», под ним — запах пота.

Джонни увидел, что оба замка открыты, поднял крышку, чувствуя запах пота и «Олд спайс»: коп стоял у него за спиной. Джонни уже начал убирать пончо, когда заметил, что лежит на его дорожных картах. Он, конечно, остолбенел, но в общем-то не очень и удивился, ожидая чего-то подобного. Джонни обернулся к копу. Тот смотрел в багажную сумку.

— О, Джонни. — Коп с сожалением покачал головой. — Это печально. Очень печально.

Он протянул руку и достал из сумки мешок размером с галлон, лежавший на стопке карт. Джонни не пришлось принюхиваться, чтобы понять, что насыпан в мешок отнюдь не чай. А на мешке, словно в насмешку, красовалась круглая желтая наклейка с улыбающейся рожицей.

— Это не мое. — На Джонни навалилась такая усталость, что он даже не стал возмущаться. — Это не мое, и вы это знаете. Потому что именно вы положили сюда этот мешок.

— Да, конечно, во всем виноваты копы, — покивал здоровяк. — Совсем как в твоих красно-либеральных книгах, правильно? Парень, да от тебя за версту несло «травкой». Ты ею провонял! Тэк!

— Послушайте… — начал Джонни.

— В машину, красный! В машину, гомик! — Голос негодовал, но серые глаза смеялись.

Это шутка, подумал Джонни. Какая-то безумная шутка.

И тут с юго-запада донесся вой нескольких койотов. А когда коп повернулся посмотреть, где они воют, и заулыбался, Джонни почувствовал, что из груди его вот-вот вырвется крик, и плотно сжал губы, чтобы подавить его. По выражению лица копа Джонни понял: шутки кончились. Безумие копа не вызывало сомнений. И, Господи, какой же он здоровенный.

— Мои дети пустыни! — воскликнул коп. — Как мелодично они поют!

Он улыбнулся, посмотрел на мешок, который держал в руке, покачал головой и расхохотался. Джонни стоял, не сводя с него глаз. Уверенность, что таких, как он, не убивают, внезапно исчезла без следа.

— Путешествие с «харлеем», — передразнил его коп. — Можно ли придумать для книги более глупое название? А сама идея еще глупее. Просто кража литературной находки Джона Стейнбека… писателя, которому ты в подметки не годишься… меня это бесит.

И, прежде чем Джонни понял, что происходит, вспышка боли полыхнула в его голове. Он почувствовал, что валится назад с прижатыми к лицу руками, ощутил горячую кровь, хлынувшую между пальцами, подумал: Со мной все в порядке, я не упаду, со мной все в порядке, а в следующее мгновение уже лежал на боку на асфальте и орал во все горло. Нос под его пальцами уже не казался прямым, он лежал на левой щеке. В восьмидесятых у Джонни искривилась перегородка, спасибо кокаину, который он нюхал без всякой меры. Джонни вспомнил, что его доктор рекомендовал выправить ее до того, как он врежется в столб или вращающаяся дверь стукнет его по носу. Доктор также предупреждал, что перегородка может сломаться сама по себе. Ничего этого не произошло, перегородку сломали другим, не названным доктором способом. Обо всем этом Джонни думал, продолжая кричать.