Б. Олшеври - Семья вампиров Страница 21

Предсказание доктора сбылось.

Среди ночи раздался дикий крик ужаса. Все выскочили в коридор.

— Что случилось, кто кричал? — спрашивали друг у друга испуганные, полуодетые гости. И никто не получал ответа. Никто ничего не знал.

Нельзя даже было решить, из какой именно спальни раздался крик.

— Я предполагаю, что из спальни номер два, если считать от окна, — сказал Джеймс. — Я первый был в коридоре и видел, как из этой спальни вышла фигура и направилась к окну, а потом повернула налево по коридору. Пойдемте туда.

Вошли в спальню номер два. Там на кровати лежал виконт Рено, тихий и как правило незаметный член компании. Руки его были вытянуты, а на лице застыл ужас. Он был без чувств.

После растираний и приема лекарства он очнулся, но на все расспросы конфузливо отвечал, что ничего не помнит, ничего не видел и не кричал.

— Ну а твоя фигура, конечно, была с золотистыми волосами и ненюфарами? — насмешливо спрашивал доктор у Джеймса.

— Это был лунный свет, что падает прямо на пестрое окно, а остальное дополнила тень от рамы, — спокойно ответил Джеймс на его насмешку.

Понемногу все успокоились и вновь разошлись по спальням.

До утра тишина ничем не нарушалась.

Утром Смит сообщил Гарри, что ночью случилось несчастье. Внезапно умер один из молодых рабочих.

— Что с ним?

— Неизвестно еще. Доктор со слугою находятся у трупа, — отвечал почтительно Смит.

— Как звали рабочего?

— Блено.

— Блено? Я что-то не помню такого имени, — сказал Гарри.

— Это не тот ли молодой парень, которому вы, Смит, велели отнести отломленную голову статуи, — спросил Джеймс.

— Да, сударь, это он. Голова и сейчас лежит на окне в ногах его кровати.

— Как же он умер?

— Во время сна в постели. Он спал в общей людской, налево по коридору. В комнате спало пять человек, и никто ничего не слыхал ночью. Он умер тихо, — докладывал почтительно Смит.

В это время вошел доктор и на общий немой вопрос ответил:

— Ну конечно, паралич сердца.

— Похороните как следует да справьтесь, есть ли у него родня в деревне, — приказал Гарри.

— У Блено старая тетка, — почтительно сообщил один из лакеев.

— Выдайте ей сто долларов, — прибавил Гарри.

Вокруг послышались похвалы его доброму сердцу и отзывчивости. Желая их поскорее прекратить.

Гарри обратился к Джо, слуге доктора, и спросил:

— Что с вами, вы хромаете?

— Пустяки, мистер, поскользнулся и растянул связку. И угораздило же этого Блено бросить ненюфар около своей кровати, а я впопыхах недосмотрел и поскользнулся. Право слово, не помри он так некстати, я бы ему выдал по первое число…

День обещал быть скучным.

Гарри получил большую почту из Америки и заперся в своем кабинете.

Управляющий занялся похоронами, и гости были предоставлены самим себе. Все скучали, хотя лошади, собаки, слуги и все угощение было в их распоряжении.

Одни поехали в город, другие занялись письмами и книгами. Многие болтали.

Только капитан Райт угрюмо молчал: он забрался в угол террасы и курил сигару за сигарой. На вопросы и предложения товарищей он только сопел и мычал.

Его оставили в покое.

— Это на него действует воздух Европы, — смеялся Джеймс.

— Ну нет, отсутствие женщин, — заспорил Жорж.

— То или другое, но капитан Райт сильно изменился за эти последние три дня, — заявил доктор Вейс. — Он осунулся, похудел. Сейчас он напоминает мне то время, когда нам пришлось выдержать осаду диких индейцев, — рассказывал доктор. — Тогда нам приходилось не спать по три, четыре ночи кряду. Да это бы еще ничего, но надо было быть все время начеку и ждать опасности, не зная, с которой стороны и в каком виде она придет. Это страшно действует на нервы.

— Доктор, и вы сами испытали это? — посыпались вопросы любопытной молодежи.

— Ну конечно, Райт, Гарри, Джеймс и я в числе других охотников попали в ловушку, ну и досталось нам. До смерти не забудем. Зато с тех пор мы почти не расстаемся. Опасность сдружила нас, — закончил он.

К доктору пристали с расспросами, и он долго рассказывал свои охотничьи приключения не только в Америке, но и в Индии.

12

Вечером все собрались в столовой. Последними пришли доктор и капитан Райт. Райт хмурился, а доктор озабоченно на него поглядывал. Ужин прошел оживленно.

За пуншем все окружили Карла Ивановича, прося что-либо почитать.

— Очень рад, я нашел между бумагами и книгами вторую пачку писем. Несомненно, это продолжение, хотя и с большим перерывом во времени, — говорил Карл Иванович, видимо, довольный, что может услужить обществу.

— Читайте, читайте! — заторопила молодежь.

— Тише. Я начинаю.

«Ты, наверное, считаешь меня изменившим нашей дружбе, милый Альф, считаешь, что я наслаждаюсь семейным счастьем и оттого не пишу тебе.

Ошибаешься. Семейное мое счастье еще в далеком будущем, а сейчас, кроме работы и забот, ничего.

Как видишь, пишу тебе с нового места жительства. Я на родине.

По милости моего старого дядьки, которому взбрело в голову отправиться на богомолье, мне пришлось изменить весь план моей жизни.

Раньше я предполагал, обвенчавшись с Ритой, ехать в замок, старый Петро должен был его к тому приготовить, а теперь готовить замок пришлось мне самому.

Не мог же я тащить Риту неведомо куда. Пришлось на время расстаться. Я здесь, а Рита приедет на днях со старой кормилицей и двумя служанками. Наряды ее готовы, и она ими довольна. Каюсь, не утерпел и купил ей шкатулку императрицы.

Замок оказался запущен гораздо более, чем я ожидал. По словам сторожа, отец уже давно не жил в замке, даже не входил в него. Он ютился в комнатах, предназначенных для прислуги, что лежат близ конюшен и кухонь.

Прислуга частью сама разошлась, частью была уволена отцом. Ни лошадей, ни коров, ни даже собак я в замке не нашел. Отец жил отшельником. В лице одного Петро совмещалось и общество и весь штат прислуги.

Из-за такого порядка вещей даже сад страшно запущен: он весь зарос чесноком. Противный запах так и стоит в воздухе.

Чистим и жжем чеснок не, покладая рук.

Старый колодезь пришлось бросить: решил выкопать новый.

Ни куртин, ни цветов еще нет. И куда все это делось. Прежде, при матери, сад тонул в цветах.

Старой сторожки, где жил американец, тоже нет, на ее месте стоит большой крест.

Надо думать, старик умер.

Пришли работники с расчетом, пока прощай.

Твой Д.»