Саймон Магинн - Овцы Страница 21

— Значит, у него есть номер моего телефона, так? — спросил Льюин, подняв брови.

— О, черт! Простите. Я не знаю. Ваш номер есть в справочнике?

— Нет.

— Черт!

Будь прокляты эти нелепые подозрительные люди! Ну какого хрена его там нет! Ей так хотелось орать на него, но она сдержалась. Соседи.

Льюин вздохнул.

— Могу отвезти вас в город, если хотите. Займет не больше четверти часа.

Адель ненавидела одалживаться. Она всегда была самостоятельным человеком. Она никогда не позволяла Джеймсу делать эти дела (так она их называла) по дому: менять лампочки, открывать крышки. А теперь вот она мешает работать человеку, заставляет работать шофером. Но у нее нет выбора. Это Джеймс во всем виноват. Что его понесло вот так? Истерика. Сейчас, наверное, стоит в телефонной будке в Фишгарде и орет на оператора, требует дать ему номер, который нигде не указан. Он хоть адрес-то знает? (Она-то сама знает этот адрес, если на то пошло?)

Она согласилась, и Льюин пошел в дом смывать машинное масло с рук. Она вдруг обнаружила, что до сих пор держит в руке кость. О чем она думает, разгуливая по валлийским деревням с костью (овечьей костью, мысленно поправила она себя) в руке? Как леди Макбет? Нет, для этого не хватает крови. Овечьей крови. Она вспомнила ужас, охвативший Льюина на скотобойне. Он правда думает, что я сумасшедшая. Ему приходится возиться с сумасшедшей. От этой мысли ей стало жутко. Она опять недобрым словом помянула Джеймса. Это все из-за него. Не нужно было начинать эти раскопки. Бог знает, что еще там можно откопать.

В ее сознании всплыл рисунок Сэма; она швырнула кость в сторону, далеко, как только смогла, и кликнула Элвиса.

А потом подумала: тортилья с острым сыром и салат. Все это можно будет купить в городе. И гуакомоль[1]. И экзотический салат из фруктов.

5. Сбивчивые показания

— Па-бам!

Адель вошла в комнату, держа в каждой руке по тарелке и еще одну удерживая локтем, и проплыла к столу, за которым послушно сидели и улыбались друг другу Дилайс, Дэйв, Льюин и Джеймс. Льюин надел рубашку с короткими рукавами, ту, что Дилайс подарила ему на прошлое Рождество. Дилайс была великолепна в пестрой шелковой блузе и жемчугах («Настоящие! — шепнула она Джеймсу, когда он делал Дилайс комплимент. — Можешь попробовать на зуб!»). Дэйв нервно усмехался, спрятавшись в свитер из хорошей шерсти неопределенного фасона. Джеймс надел элегантную белую рубашку и зачесал волосы назад.

— Па-бам!

Когда она профессионально расставляла перед гостями блюда, в комнате повисла тишина. Такие моменты иногда виделись ей в ночных кошмарах. Гости бегали глазами по тарелкам друг друга. Льюин уставился в пустоту. Катастрофа.

— Ну, разве ж не чудесно? — в конце концов проговорила Дилайс, заговорщически улыбаясь мужу. — Я уверена, что такое мне еще пробовать не доводилось! Как это называется?

Барахтаясь в бездне отчаяния, Адель выдавила из себя улыбку.

— Тортильи. Это мексиканское блюдо.

Отчаянно храбро Дилайс отрезала кусочек от картонной штуковины, лежавшей перед ней на тарелке, и впилась в нее зубами. Ее глаза горели.

— Ах! — Она затрясла головой. — Ах, но ведь... — Она посмотрела на наблюдающие за ней глаза. — Вкусно. Очень вкусно.

Джеймс бросил взгляд на Адель и начал есть. За ним последовал Дэйв. Потом Льюин.

— Не нужно пользоваться приборами! Просто берите руками! — объясняла Адель, демонстрируя всем, как надо есть.

Гости неохотно отложили в сторону свои ножи и вилки.

— Есть еще салат. Накладывайте. И еще есть гуакомоль с соусом авокадо. И кукурузный хлеб.

Адель положила еду себе в тарелку. Она чувствовала себя рабом при дворе императора Нерона, в обязанности которого входило проверять, не отравлены ли кушанья. Мексиканская кухня, подумала она и вздохнула. Когда она впервые приготовила буррито, ей пришлось силой заталкивать их в Джеймса; он только сидел и пялился на них с отвращением.

Она налила себе вина (вообще-то нужно было подавать со светлым пивом в бутылках, но на тортильи ушло столько времени, не говоря уже о кайенском перце), засмеялась и начала рассказывать о том, как охотилась за всеми этими экзотическими продуктами.

— И в тот момент, когда я уже сдалась, я вдруг их увидела. Видимо, «Спар» года два назад пытался покорить южноамериканский рынок и на складе кое-что осталось! Целый ящик. Менеджер чуть меня не расцеловал! Нет, в банках все это можно хранить вечно, — быстро успокоила она, — а менеджер был таким милым, он знал, что где-то еще они остались. Поэтому я пригласила его на следующий ужин. Он сказал, что ему всегда было интересно, как это можно...

Джеймс окатил ее патентованным взглядом, мол, успокойся-ка, и она замолкла, не переставая улыбаться. Дилайс захотела выяснить, как это готовить. Адель была счастлива, просто счастлива ей это рассказать. Дэйв переместил взгляд на Льюина, который жевал и жевал, прилежно и внимательно.

Когда любопытство Дилайс иссякло, в разговор вступил Дэйв:

— В десять начало.

Льюин промычал нечто похожее на согласие.

— Перестань, Дэвид, — сказала Дилайс, но его так просто было не застыдить.

— Бруно и Тайсон. Нельзя такое пропустить.

— Разве это сегодня? Я думал, матч уже состоялся несколько недель назад. Совсем потерял счет времени, — сказал Джеймс, напомнив Адель о своих бесконечных бдениях перед телевизором. Она нежно посмотрела на него и прикоснулась к его руке.

— Здесь нет телевизора, любимый.

— Ну, я как раз думал, мы пойдем смотреть ко мне, — сказал Льюин. — Это же недалеко. Нельзя такое пропустить.

— Дель?

Он смотрел на нее металлическим взглядом. «Попробуй помешай мне испортить твой первый ужин и пойти пялиться на двух мужиков, которые лупят друг дружку...» Она чувствовала, как нежность оставляет ее.

— Если вы не против, я с вами не пойду. Мне никогда не нравился вид крови.

— Мне тоже, — с чувством сказала Дилайс и опустошила свой бокал.

— Два взрослых человека пытаются убить друг друга за деньги.

Дэйв бросил взгляд на ее бокал: Дилайс потянулась к бутылке.

— А больше в этом ничего нет, — уверенно добавила Дилайс. Адель мысленно зааплодировала ей. — Как можно ударить человека, которого не ненавидишь, которого вообще не знаешь? По-моему, это глупо.

Это был явно старый аргумент, и никого он особенно не задел. Возникла короткая пауза. Было уже половина девятого. Если они собирались разделаться и с тортильей, и с гуакомолем, и с салатом из экзотических фруктов, то надо было поторапливаться. Мужчины набросились на чуждые им яства с заметно окрепшей решимостью, и Адель возненавидела их за это. Особенно Джеймса. Подонок. Она улыбнулась ему, занятому борьбой с тортильей. Подонок. Ты свое получишь.