Фейт Хантер - Одержимая Страница 21

Кейти повернула к нему лицо. Она выставила когти вперед и зашипела, как животное. Пантера поняла. «Страх. Убийственное неистовство». В голове появилась картинка: Пантера атакует самку оленя. И ее оленят. Свирепая, напуганная, голодная. Я попятилась к выходу, вышла из комнаты в полумрак коридора и закрыла дверь. Там столпились девушки, окутанные ароматами духов и шелестом нарядов.

— Никогда не видела ее такой, — прошептала одна из них.

— А я видела. Том с ней справится. — Однако в голосе прозвучало сомнение.

— Пойдемте в столовую. Она чувствует, что мы здесь, — сказала я.

— Откуда ты знаешь? — спросила Кристи, которая стояла слева от меня.

Я взглянула на нее. Мое зрение приспособилось к тусклому освещению. Глаза девушки были широко распахнуты, а рука сжимала кнут так сильно, что костяшки пальцев побелели. Не могла же я ей ответить: «Потому что Пантера тоже ее чувствует». Я решила: надо немедленно убираться — и сделала первый шаг в осуществлении своего намерения, не сомневаясь, что стадный инстинкт заставит красоток пойти за мной. Пантера однажды объяснила мне, что люди стали охотниками по счастливой случайности, только потому, что у них большие пальцы рук противопоставлены остальным. Во всех других отношениях они относятся к разряду добычи. И не самой вкусной. Подобное заключение напугало меня, и я не стала задавать дальнейших вопросов. Я ни за что не хотела знать, ела ли когда-нибудь она — или мы — человека. Правда, совершенно не хотела.

Когда мы вернулись в столовую, туда, шаркая, зашла темнокожая женщина, которая вполне могла оказаться дальней родственницей Мафусаила, одетая в черное платье до полу, белый накрахмаленный передник и просторные домашние туфли. Ее редкие седые волосы были завязаны в узел. Она толкала тележку, нагруженную мисками с салатом. Девочки Кейти, не говоря ни слова, поспешили усесться вокруг стола. Я увидела три свободных места: одно во главе стола, одно напротив и одно посредине. Его я и заняла.

— Спасибо, — соврала я, когда миска с салатом опустилась передо мной на идеально белоснежную скатерть.

Я ничего не имела против салата, особенно если он был приправлен соусом из бекона, однако большой любви к нему не испытывала.

— На здоровье, — ответила женщина.

В ее мягком голосе послышался акцент, но я не поняла какой.

Она поставила бокал для вина ближе к правому краю моей тарелки и бокал для воды на подставке, чтобы защитить темное дерево под скатертью. Кинув взгляд на серебряные приборы, я слегка запаниковала. В приюте я пользовалась вилкой, ножом и ложкой. Пила молоко. Молилась перед едой. Мыла посуду. С тех пор я ела пальцами над раковиной в кухне или разрывала пищу когтями в траве, не сильно задумываясь об этикете.

Я наблюдала, как девушки, все до одной, взяли серебряные (твою мать, из настоящего серебра!) вилки и принялись за салат, заправленный маслом и уксусом. Никакого бекона. Я была гостем, поэтому мне тоже пришлось это есть. Уже много недель прошло с того момента, когда я в последний раз просила у Господа благословения. Эта мысль вызвала у меня приступ раскаяния, и, хотя, возможно, подобный поступок выставлял меня в неблагоприятном свете в доме вампира, я закрыла глаза и произнесла благодарственные слова, перед тем как выбрать такую же вилку с короткими зубцами и приняться за салат. Прожевывая листья, я рассматривала комнату. На стенах висели картины в позолоченных рамах, и все они представляли собой портреты Кейти в разной степени наготы. Окна в дальней стене закрывали тяжелые черно-коричневые полосатые портьеры, поддерживаемые крупными кистями и причудливыми шнурами. Толстый, по виду современный ковер, с двух сторон отделанный черной шелковой бахромой, в тех же тонах, что и портьеры, лежал под столом.

Покончив с салатом, я сказала:

— Девочки, Кейти хочет, чтобы я поговорила с вами о...

В дверном проеме возникла Кейти. Не вошла, а просто возникла. Скорость вампира. Пантера откинула назад мою голову и со скрежетом выдвинула стул из-за стола. Трясущимися руками Кейти схватилась за косяк по обе стороны двери, словно пытаясь устоять на ногах. Волосы ее были спутаны, а губы и подбородок измазаны кровью.

— Джейн. Идем, — произнесла она, задыхаясь. Глаза ее смотрели по-человечески, а клыки убрались вглубь рта, но от нее пахло страхом и свежей кровью. У Пантеры шерсть встала дыбом. Не зная, что еще можно сделать, я направилась за Кейти в кабинет, усилием воли сдерживая Пантеру: она ненавидела, когда ее тащили в логово другого хищника. По пути вампирша включила бра, отчасти оживив коридор человеческими красками. Однако запах крови все усиливался. Пантера пыталась высвободиться, и мои губы искривлялись, чтобы обнажить клыки, которых еще не было. Кейти не смотрела на меня.

В кабинете так сильно пахло кровью и мясом, что у меня ком к горлу подступил. Вопреки книгам и фильмам, люди не могут чувствовать запах свежей крови — только старой и запекшейся, а Пантера может. Она подобралась и зарычала глубоко у меня в горле. На кожаном двухместном диванчике, раскинувшись в нелепой позе, сидел Тролль. На его горле и футболке запеклась кровь, рубашка была разорвана. Кожа приобрела серовато-голубой оттенок, глаза закатились в его лысую голову. Слабое дыхание едва приподнимало грудь. Пантера уселась у меня внутри, ожидая, что я предприму.

— Я причинила ему вред, — сказала Кейти в изумлении. — Я... я взяла слишком много. — Она посмотрела на меня пустыми глазами — глазами ребенка, который совершил серьезный проступок и не знает, как исправить ситуацию.

Я расслабила пальцы, превратившиеся в боевые когти, и пересекла комнату, не выпуская Кейти из виду.

Встав на колени, я проверила у Тролля пульс. Нитевидный, слабый, чересчур частый. Кожа холодная, влажная, мертвенно-бледная. Я обследовала его шею. Места проколов были аккуратно стянуты. По крайней мере, кровь больше не вытекала. Я слегка поправила ему голову, чтобы открыть дыхательные пути, в надежде, что Кейти не сломала ему шею во время трапезы и что я своим движением не парализовала его.

В перечень курсов, которые я посещала после окончания школы, входили и занятия по оказанию неотложной медицинской помощи, однако у меня не было необходимых средств, чтобы помочь ему. Я путешествовала слишком уж налегке.

— Ему нужно переливание, — объяснила я. — И физрастворы. Звони девять-один-один.

— Нет. — Все еще передвигаясь почти с вампирской скоростью, она преклонила колени грациозно и устало и коснулась щеки Тролля тыльной стороной ладони. Жест был исполнен нежности и заботы, особенно по контрасту с ее нежеланием обеспечить медицинской помощью своего работника.