Ричард Дейч - Ключи от рая Страница 21

Вверху красовался красный штамп: «Условно-досрочное освобождение разрешено».

Пять с половиной лет назад телефонный звонок раздался среди ночи. Заспанная Мэри, скатившись с кровати, сняла трубку после третьего звонка. Ей сообщили, что Майкл арестован по подозрению в немыслимых преступлениях. Откровение было страшным. Оказывается, ее молодой муж скрывал от нее свою жизнь.

Майкла поймали у стены Центрального парка. Он уже почти перебрался через нее; вероятно, ему удалось бы уйти от погони, если бы не сильная потеря крови из-за раны плеча. Двое полицейских, стащив вниз, с силой швырнули его в гранитную стену. Прежде чем Майкл успел вымолвить хоть слово, его оглушили ударом дубинки и заковали в наручники. Досталось ему здорово, но он не винил полицейских. На улице лежала обнаженная женщина, вся в крови, обезумевшая от пережитого, не в силах связно говорить. Полицейские не знали, что на ней кровь Майкла; они решили, что произошло жестокое изнасилование, а с такими преступниками они обходились очень жестко. Прошло больше двух суток, прежде чем женщина наконец пришла в себя. Она сделала краткое заявление, подтвердив невиновность Майкла и его храбрость. Он был героем. Но только в наши дни о героях забывают через неделю. А в данном случае о Майкле не помнили и часа. Тот факт, что он спас женщину, так и не попал в прессу.

Срочно прилетевший в Нью-Йорк посол Рускот заявил, что никогда в жизни не видел те бриллианты общей стоимостью десять миллионов долларов, которые были найдены в рюкзачке Майкла. Генерал не мог позволить себе неприятные вопросы, угрожающие скандалом. Но, жаждущий мщения, он надавил на прокуратуру, требуя самого сурового наказания для грабителя, дерзнувшего осквернить неприкосновенную землю его родины и похитить украшенный драгоценными камнями крест. По утверждению посла, этот крест имел огромную культурную ценность для его страны, кроме того, Рускот считал преступление посягательством на его глубокие религиозные верования. На самом деле он за сущие гроши купил крест за железным занавесом, и у него просто руки не дошли продать эту вещицу с огромной выгодой.

Государственному департаменту было прекрасно известно о побочной деятельности посла Рускота, однако он был бессилен что-либо предпринять. Вместо этого Госдеп также оказал давление на окружную прокуратуру, добиваясь обвинительного приговора. Отношения с Акбиквестаном были в тот момент шаткими, и правительству Соединенных Штатов требовалось совершить дружеский жест, оберегая интересы своего заморского «друга».

Первый день судебных заседаний Мэри стоически просидела в глубине зала, но так и не встретилась взглядом с Майклом. Тот написал ей записку, переданную через адвоката, которого назначил суд. Даже не взглянув на записку, Мэри скомкала ее и швырнула на дно сумочки. Она заявила адвокату, что в течение всех судебных заседаний станет играть роль преданной жены, но потом все будет кончено. В течение грех дней Майкл входил в зал суда и выходил из него, скованный наручниками, и тщетно пытался поймать взгляд Мэри. За все это время она так ни разу и не посмотрела ему в глаза.

Защититься Майкл не смог; его адвокат без году неделя как окончил юридический колледж, и это было всего третье его дело. Он попытался смягчить обвинение, упомянув о героическом поступке Майкла, спасшего прекрасную Хелен Стейтен, — суд установил, что роскошная блондинка была последним трофеем Джеймса Стейтена, семидесятипятилетнего промышленника, — однако свидетелей этого не оказалось. У миссис Стейтен случился нервный срыв, она лишь бессвязно бормотала, поэтому присяжные сочли, что факт изнасилования благословенно стерся из ее памяти. Ситуацию усугубила смерть Джеймса Стейтена, ее мужа, последовавшая через два дня после кризиса. Таким образом, вступиться за Майкла оказалось некому.

«Виновен». Присяжные вынесли вердикт меньше чем через час.

Штат Нью-Йорк забрал летний домик в Бедфорде, банковские сбережения Майкла, банковские сбережения Мэри, все движимое имущество в покрытие судебных издержек и штрафа размером в триста тысяч долларов. А поскольку не было никаких свидетельств того, что Майкл за всю свою жизнь честно заработал хоть цент, имел законную работу и заполнял налоговые декларации, прокурор попытался повесить на него и другие похожие ограбления. К счастью, тщетно. До той роковой ночи Майкл никогда не оставлял после себя следов.

На ближайшие три с половиной года домом Майкла стала тюрьма Синг-Синг в Оссининге, штат Нью-Йорк.

Мэри получила прошение о разводе через неделю после окончания судебного процесса. Дважды перечитав его, она решила послать к черту свои религиозные убеждения и развестись с Майклом. Поэтому связалась со своим адвокатом, а тот предложил ей подписать все необходимые бумаги, чтобы затем отвезти их в тюрьму Майклу. Мэри рылась в сумочке в поисках ручки и вдруг наткнулась на записку, которую Майкл написал в самом начале суда.

«Мэри!»

Пожалуйста, не надо мучить себя и сидеть в зале суда. Позор, который я навлек на тебя, уже сам по себе является тяжелой ношей. Брак — это доверие, брак — это вера друг в друга. А после того, что я сделал, ты больше никогда не сможешь мне верить. Ты должна начать новую жизнь. Не сомневаюсь, ты найдешь человека, который будет любить тебя и заботиться о тебе.

Она приехала в тюрьму на следующий день в девять утра, с бумагами на развод в сумочке. Майкл рассказал ей все. Признался, что никогда не работал консультантом, что все его средства добыты в результате предыдущих ограблений. Сказал, что, познакомившись с ней, решил завязать. Это дело должно было стать последним, и вырученных денег хватило бы до конца жизни; Мэри получила бы возможность бросить работу и полностью посвятить себя семье. Но все пошло наперекосяк из-за украденного креста и глупого благородства. В заключение Майкл сказал, что не станет возражать против развода.

Но все расставил по своим местам простой ответ Мэри.

— Меня никогда не интересовали деньги, роскошные наряды и машины, Майкл. Все эти вещи стареют, и их приходится выбрасывать. Для меня величайшее богатство в жизни — это жить и состариться рядом с тобой. Я тебя люблю, Майкл, и ты меня любишь. Это все, что мне нужно.

Мэри навещала его каждую субботу, а Майкл звонил ей каждые понедельник и среду. С течением времени их отношения снова окрепли. Хорошо это или плохо, Мэри была предана ему. И Майкл поклялся, что никогда больше не предаст ее.

Через три с половиной года Майкл вышел на свободу олицетворением переродившегося человека. Он основал законное дело, исправно платил налоги, заново построил семейные отношения. И в довершение всего подружился с сотрудником правоохранительных органов. Жена Поля Буша и Мэри были давними подругами, и Буш сам попросил это задание. Для Майкла Поль стал не просто офицером, осуществляющим надзор за условно-досрочно освобожденным, — он сделался его настоящим другом. С того самого дня, как Майкл вышел на свободу, между ним и Бушем возникла незримая связь, которая с тех пор многократно окрепла.