Говард Лавкрафт - За гранью времен Страница 22

Теперь я находился уже совсем близко от подземного комплекса главных архивов. Преодолев опасный участок, я через несколько минут добрался до низкого круглого зала со множеством выходов. Стены зала — по крайней мере в той их части, которую я осветил фонарем — были сплошь покрыты иероглифическими письменами и характерными криволинейными символами -некоторые из них появились уже позднее периода моих снов. Не раздумывая долго, я свернул налево и вошел под хорошо сохранившийся арочный пролет. Я почти не сомневался в том, что проходы и галереи дальше будут в куда лучшем состоянии, чем попадавшиеся мне до сих пор — строители громадного подземного сооружения, хранившего летописи всех цивилизаций Солнечной системы, особое внимание уделяли его прочности и долговечности, каковое правило распространялось и на всю прилегавшую к нему систему коммуникаций. Мощные гранитные блоки были тщательно сбалансированы и скреплены сверхпрочным цементом, и сейчас, спустя невероятное количество лет, эти стены и своды сохраняли раз и навсегда приданную им форму, а на полах лишь изредка попадались отслоившиеся мелкие обломки да каменная пыль. Отсутствие серьезных препятствий сразу сказалось на скорости моего продвижения. Вырвавшись на простор и подгоняемый лихорадочным нетерпением, я перешел на бег, успевая все же отмечать знакомые — и уже не удивлявшие меня этим — детали отделки. Потолки здесь были ниже, чем в большинстве других коридоров, а по обеим сторонам тянулись ряды металлических книжных шкафов -иные были закрыты, иные распахнуты, а некоторые смяты и перекошены давлением прошлых тектонических деформаций. То и дело я натыкался на кучи запыленных фолиантов, высыпавшихся из шкафов после какого-нибудь очередного землетрясения. Затейливые буквы и знаки на отдельно стоявших колоннах указывали на систематическое распределение книг по классам и подклассам. Один раз я задержался перед глубокой нишей с несколькими такими шкафами и не без труда снял с полки самую тонкую из книг, заглавие которой было написано все теми же иероглифами, порядок расстановки которых, однако, показался мне необычным.

Опустив книгу на пол, я уверенно открыл замок, запиравший крышку ее футляра. Страницы, как я и ожидал, были размером двадцать на пятнадцать дюймов, общая же толщина собственно тома вместе с гибкой металлической обложкой составляла около двух дюймов. Материал страниц и сам текст практически не пострадали от времени — я свободно мог разобрать широкие, странно расцвеченные линии письма, не похожие ни на здешние иероглифы, ни на какой-либо другой земной алфавит. Внезапно мне пришло в голову, что это мог быть язык одного из пленных сознаний, встречавшихся в моих снах — оно было перенесено сюда с крупного астероида, сохранившего древние формы жизни первичной планеты, частью которой он прежде являлся. Одновременно я вспомнил, что данный раздел архивов предназначался именно для внеземных цивилизаций.

Оторвавшись, наконец, от этого пусть уникального, но совершенно нечитабельного документа, я двинулся дальше, предварительно зарядив потускневший фонарь новой батарейкой, которую всегда имел про запас. Звуки моих шагов отдавались несообразно громким, пугающим эхом под сводами древних катакомб, да и сами следы моих ботинок выглядели как-то жутко на этих пыльных полах, по которым ни разу за все миллионы лет их истории не проходил человек.

Я не отдавал себе отчета в конкретной цели этой безумной гонки; все совершалось помимо и вопреки моей воле, мне же была предоставлена роль свидетеля — или исполнителя — способного лишь воспринимать, но никак не влиять на ход событий.

Коридор между тем плавно перешел в наклонную галерею и я, не сбавляя скорость, начал спускаться вниз. Один за другим мелькали подземные этажи, на которых я не задерживался ни на секунду. В моем мозгу тем временем все явственнее проступал странный ритм, двигаясь в такт которому кисть моей правой руки непроизвольно совершала какие-то хитроумные нажимы и повороты, словно отпирая секретный замок невидимого сейфа.

Если все это было лишь сном, то каким образом он — я не говорю уже о подсознательно усвоенных текстах древних мифов — мог выработать во мне столь тонкий и сложный мышечный рефлекс? Я отказывался понимать такие вещи, да они, похоже, и не нуждались в моем понимании — предел разумного был перейден еще в тот момент, когда я только начал «узнавать» окружающую обстановку. Не исключено, что я тогда уже — как и сейчас в редкие минуты просветления — был уверен в иллюзорности описываемых событий, полагая их просто очередным фрагментом все того же многолетнего нескончаемого сна... Но вот я достиг самого нижнего уровня и сразу свернул направо. Здесь, повинуясь какому-то смутному инстинкту, я постарался по возможности смягчить шаги, несмотря на то, что скорость моя из-за этого резко упала. Где-то впереди было место, к которому я боялся приближаться, но встречи с которым, вероятно, никак нельзя было избежать.

Вскоре по дуновению влажного холодного воздуха я догадался о причине своего страха — мне предстояло опять пересечь громадный колодец черной базальтовой башни, где должен был находиться еще один запечатанный и охраняемый — то есть когда-то давно охранявшийся — люк. Достигнув башни, я на цыпочках, почти не дыша, миновал отверстие, которое оказалось широко открытым, и вступил в очередной заполненный книжными шкафами коридор. Внимание мое привлекли несколько шкафов, упавших сравнительно недавно, судя по очень тонкому налету пыли на куче рассыпанных книг. В тот же миг меня словно ударило током — я замер на месте, боясь пошевелиться и все еще ничего не понимая. Опрокинутые полки, валявшиеся на полу фолианты — подобные вещи здесь отнюдь не были редкостью, учитывая, что за свою долгую историю эти мрачные лабиринты пережили бессчетное множество землетрясений. В данном случае дело было в другом.

Меня ужаснула не сама по себе куча книг, а непосредственно прилегавший к ней участок пыльного пола. При свете фонаря мне показалось, что пыль лежала не таким ровным слоем, как в прочих местах коридора — на ее поверхности были видны отпечатки нескольких предметов, оставленные не так уж давно, быть может, месяца два-три назад. На сей счет, впрочем, я не был вполне уверен, ибо пятна эти не так уж и выделялись на общем запыленном фоне. Куда больше меня встревожил и озадачил порядок их расположения. Эта тревога еще усилилась, когда я опустил фонарь ближе к полу. Я увидел ряд абсолютно одинаковых следов, каждый из которых занимал площадь чуть более квадратного фута и состоял из пяти раздельных круглых отпечатков — один чуть выдвинут вперед, а остальные четыре компактно, почти вплотную друг к другу.